Моя Ойкумена - страница 22

Потом он вдруг, переменив тему, спросил:

– У тебя есть друзья?

– Есть Денис из седьмого класса, он меня выручил один раз, когда мне драться пришлось.

– Этого мало! Нужны друзья-ровесники! У тебя есть друзья среди одноклассников?

– Наверное, пока нет, – задумчиво произнес я.

– Ну что ж, нужно будет сходить в твою школу!

– Зачем же?

– Ну так, на разведку, – и дед игриво подмигнул, – с учителями познакомиться, на ребят посмотреть!

Дед был всегда бодр духом и радовался всему происходящему – не пропускал на улице ни одного мальчишку и ни одну собаку. С пацанами он здоровался и заводил беседу, кобелям просто свистел и улюлюкал. Деду на войне оторвало осколком мизинец правой руки, и он пользовался этим, чтобы сыграть такой трюк с незнакомыми мальчиками: подходил, здоровался, протягивал руку для рукопожатия, а потом с криком выдергивал ее, тряс, смотрел на отсутствующий палец, хмурил брови и строго спрашивал своего нового знакомого:

– Ну зачем же ты, Игорек, палец старику оторвал, а?

Но как только он видел изумленное лицо мальчишки, этого ему было достаточно, он начинал громко хохотать, рылся в кармане и давал ошарашенному пацану конфету.

Увидев мохнатого пса, справляющего малую нужду на улице, дед оживился и спросил меня:

– Кстати, знаешь, почему все кобели задирают вот так ногу?

– Нет, откуда ж мне знать?

– А я тебе разве не рассказывал?

– Нет!

– Ну, было это давным-давно, когда жил-был на свете первый кобель – праотец всех сегодняшних…

Зная деда, я уже приготовился к подвоху и не ошибся:

– Ну так вот, тот кобель-предок подбежал к забору и так увлекся, что подмыл его. Забор упал на него и чуть насмерть не придавил! С тех пор все кобели поддерживают заборы и столбы ногой!

Ну это было рассчитано совсем уж на маленьких и доверчивых! Вместо того чтоб смеяться, обиделся. Деда это не смутило, и он начал сам хохотать над своей шуткой. Он жил в своем веселом жизнерадостном мире. Как это ему удавалось? Он сам себя постоянно веселил, не пропуская ни одного повода. А поводы для радости он видел там, где другие их не видели, – вот и весь секрет! Это, наверное, было главной душевной особенностью моего деда, которая притягивала к нему людей. И люди, смотря на него, начинали понимать, что только таким удивительным людям под силу было пережить то, о чем написано столько книг и снято столько фильмов. Не только пережить, но и победить. Победить войну, голод, холод, разлуку с любимыми, победить себя…

В школе дед поговорил с нашими учителями и получил приглашение выступить перед учениками нашего класса в честь Дня Победы. В назначенный день он пришел при параде – на груди красовались два ордена Боевого Красного Знамени, орден Александра Невского, орден Красной Звезды и медали «За боевые заслуги», «За оборону Киева», «За оборону Кавказа», «За освобождение Варшавы» и «За взятие Берлина».

Он поздоровался со всеми, снял фуражку, вытер сверкающую лысину носовым платком, предупредил, что плохо слышит и начал… Все сидели и слушали, открыв рот. Рассказ деда был простым и впечатляющим. Мы уже понимали многое, и он в подробностях поведал нам о том, как в 41-м с потерями приходилось отступать по Украине и каждый день хоронить друзей, как потом, собравшись с силами, в 42-м «мы дали им прикурить под Сталинградом», а в 43-м «наложили им танковый массаж на Курской дуге, да так, что погнали их на Запад, через Польшу в Германию»… Как в 44-м году при освобождении концлагеря Майданек в Польше на руках выносили замученных людей, которые весили по 20 килограммов, и как некоторые из них тут же погибли лишь оттого, что командиры недоглядели и солдаты без спросу накормили узников – а этого делать нельзя после долгого голодания. И, наконец, дед подошел к самой мажорной части – как наши танки и самоходки ворвались в Берлин, «в логово зверя». Мне нравились яркие смачные слова вперемежку с немецкими названиями: «Наш самоходный полк прошел по Франкфурт-аллее, остановился перед берегом Шпрее и 100-миллиметровые орудия начали лупить через реку прямой наводкой по Рейхсканцелярии». Это ли не поэзия?