— И какова расплата за гудящую голову? — подает мне бутылку с минералкой, удивляя ещё больше.
Молча откручиваю крышку и жадно глотаю живительную воду. Здравствуй, похмелье! Приятно познакомиться. И прощай. Надеюсь, что мы больше не пересечемся.
— Мне тоже прилетало от бати всегда, — говорит, не дожидаясь моих слов, и отъезжает от дома, — иногда незаслуженно, как я думал. Порой за дело, но я всё равно считал, что он не прав. Так что, расслабься, Ярик. Траблы временные.
Усмехаюсь и качаю головой под Лёнин недоумевающий взгляд. Стараюсь дышать ровно и пересказываю ему весь разговор с мамой. Мы с ним никогда не были близкими людьми, но сейчас я каждую фразу выдаю с такой болью, что он хмурится. Прямо складки на лбу появляются. Леонид и хмурое выражение лица несовместимы. На нервах выпиваю почти всю воду, но на последних глотках сводный нагло забирает бутылку и допивает остатки, пока мы стоим на светофоре.
— Что-то Семён Кириллович не соизволил со мной поговорить сначала по этому поводу.
— Не хочешь вносить в строительство свою лепту?
Складываю руки на груди и таращусь на Лёню, пытаясь понять, врёт он или говорит правду.
— Архитектор из меня так себе, — усмехается, ловко выворачивая руль и привлекая тем самым внимание к своим пальцам.
— Поэтому ты освоил эту профессию? — звучит немного едко, и я кривлюсь от выплеска яда.
Я не змея. Нормальный человек. Только Фил во мне вызывает другие эмоции. Потрошит, как тряпичную куклу, не прикладывая к этому особых усилий.
— В строительстве жизни я не профи, Ярик.
— Не называй меня так.
— Мы это уже проходили.
— Но урок ты так и не усвоил.
— Я тот ещё бунтарь, — подмигивает, а я фырчу.
Моська такая милая у него в этот момент, что ударить по ней хочется.
— Я не хотела, чтобы так вышло, — жмурюсь, выдавливая из себя каждое слово, — прости.
Лёня удивленно поднимает бровь, а я в очередной раз за день воспламеняюсь. Вот, что чувствуют спички, когда их голову поджигают. Сто процентов это то самое ощущение. И плевать, что я думаю о ерунде, пока сводный брат испепеляет меня взглядом и молчит, словно воды в рот набрал.
У него рассечена бровь и ссадина около нижней губы. Мне достался шишак на лбу. Минимальные травмы. Только от этого легче не становится.
— Куда тебе? — игнорирует мои выжатые, как лимон, извинения и смотрит перед собой.
— Да вот, — указываю в сторону парка, где мы не так давно гуляли с Машей, — здесь останови.
Почему-то меня тянет именно туда. Накидываю на голову капюшон от толстовки и хватаюсь за ручку пальцами. Неловко от его молчания. Я же извинилась. ПЕРЕД НИМ. Это можно приравнять к прыжку с парашютом. Поправочка: к прыжку с парашютом без самого парашюта.
— Долго будешь тут? — прилетает в спину, когда я уже опускаю ноги на асфальт.
— Не знаю.
— Позвони, если что. Я заберу тебя. Меньше проблем будет.
Скупо киваю и закрываю дверь, глядя на то, как джип плавно выезжает с парковки и вливается в поток машин.
— Спасибо… — произношу для собственного успокоения и, бросив на джип ещё один взгляд, иду в парк.
Как же гадко на душе… На прохожих не смотрю. Только себе под ноги. Перед глазами мелькают не кеды, а картинки вчерашнего веселья-позора. Достаю телефон, чтобы набрать Зое. Надеюсь, что у них всё прошло менее трешово. На звонок она не отвечает, но пишет сообщение.
Зоя Коломская: Когда моя голова перестанет быть квадратной, я тебе позвоню…(((
