Ширин обстоятельно излагала историю наших взаимоотношений с Бахромом. Написала, как тот обещал нам помочь в поисках работы, и как мы уплатили деньги вперед. Как он посулил трудоустройство в кошачий питомник, но потом сказал: место, мол, занято. Бессмысленная поездка на Лиственную улицу, последующее многодневное молчание пройдохи Мансурова – обо всем моя девочка рассказывала подробно. Точно не заявление в полицию составляла, а синопсис романа о нашей бурной жизни.
Исписав лицевую сторону бланка, моя милая пустилась писать на обороте. Выходившие из-под ручки фразы были остры, тяжелы, убедительны. Казалось: Ширин пишет собственной кровью. На миг я подумал, что огненные слова, которые моя девочка вывела на бланке, растопят даже льды Антарктиды. Полисмены поверят нам, и уже сегодня возьмут Бахрома за шкирку и вытрясут из хитрой крысы наши деньги. Дело, конечно, не в червонцах, а в том, чтобы мошенник заслуженно получил по рогам.
А Ширин продолжала писать. О том, что Бахром направил нас на собеседование в гипермаркет, где вытянуть из нас последние копейки попыталась еще одна аферистка – Анфиса Васильевна. Медицинская книжка, рабочий костюм – за все это плутовка надеялась получить содержимое наших кошельков. Да еще придумала какой-то непонятный залог. Это вообще неслыханно – и ни в какие ворота не лезет. Не пахнет ли тут статьей уголовного кодекса «Вымогательство»?..
Моя милая перевела дух. Глаза ее горели. По лицу пробегала мучительная гримаса. Видимо, написание заявления – с перечнем всех наших злоключений – стоило моей разъяренной львице немалого количества загубленных нервных клеток. Я и сам едва держался. Прочтя заявление моей красавицы, я диву дался: неужели все описанные там ужасы произошли действительно с нами?.. Как же мы до сих пор не сошли с ума и не расшибли головы о стенку?..
Ширин встала, подошла к «аквариуму» и опустила заявление в ячейку. Почти не разжимая губ, сказала дежурному:
– Примите.
– Да что ж я буду делать с вами, девушка!.. – с достойной Гамлета театральной усталостью развел руками дежурный. Он потянул ячейку на себя, взял заявление и принялся читать.
Моя милая стояла и следила через стекло, как бегают по строчкам глаза дежурного.
– Ширин, Бахром.. – хмыкнул полицай. – Прямо-таки мусульманские бои без правил.
– Вы должны дать нам талон, подтверждающий, что вы приняли заявление, – жестко сказала моя девочка.
Не отвечая, полисмен поднял трубку стационарного телефона и набрал короткий номер:
– Алло. Господин капитан?.. Здесь пришли на Бахрома Исламовича жаловаться. Кто?.. Да нерусская одна, со своим, вроде бы, славянским любовником. Да, господин капитан. Слушаюсь, господин капитан.
И дежурный положил трубку.
– Так вы дадите нам талон?.. – еще жестче спросила Ширин.
– Девушка, сядьте, – столь же резко отозвался дежурный. – К вам сейчас подойдут поговорить.
– Будь по-вашему, – не сбавляя тона, сказала моя любимая. – Мы подождем. Но без талона – никуда не уйдем. Имейте в виду.
Моя милая отошла от «аквариума» и опустилась на стул. Она сидела с выпрямленной, как стрела, спиной. Холодная, гордая – точно снежная королева. Я даже не решался взять ее за руку. Меня поражало, что моя хрупкая девочка ни капельки не боится полицаев: ни старичка, проверяющего документы на КПП, ни автоматчика, ни дежурного. Надо иметь сердце тигра и волю белорусского партизана, чтобы заставить полицейских работать.
