– Здравствуйте, проходите.
– Здравствуй, Саша, что тут у вас стряслось? – спросил, войдя в квартиру, её отец Владимир Андреевич беспокойным тоном.
– Сам не понимаю, – ответил я, – Аля что-то почувствовала, стала бледной, но, по-моему, это что-то нереальное.
– А-а, с ней такое уже бывало несколько раз. Мы сами с Ольгой Васильевной не понимаем что это. Какие-то предчувствия, а может интуиция.
Мы все подошли к Але, которая отрешённая сидела на диване.
– Алюша, что случилось? – её мама присела рядом и по-матерински погладила свою дочь по голове. – Опять предчувствие?
Моя Аля кивнула головой.
– Расскажи мне, дорогая, – попросила Ольга Васильевна, махнув нам с её отцом рукой, мол, уйдите.
Мы послушно удалились на кухню.
– Ты знаешь, Саша, – тихо начал говорить Владимир Андреевич, – такое с Алей уже было всего три раза в жизни. Она вдруг бледнела, тряслась, а потом её словно током ударяло. И всё в порядке.
– Да-да, всё было именно так. Мы решали задачки, и тут такое. Это какая-то болезнь?
– Думаю, что нет, а ты что, любить её из-за этого меньше будешь?
Конечно, её родители давно уже обо всём догадывались, тем более, что Аля сама им рассказала обо мне, честно признавшись, что мы любим друг друга. Но я впервые услышал от её отца о моей любви к его дочери.
– Нет-нет, что вы, просто надо понять, что это с ней, как помочь.
– Ты очень хороший парень, Саша. Я ценю твою заботу о моей дочери, – её отец говорил тихим и участливым тоном, будто со своим сыном.
Я заварил чай, и мы все вчетвером испили чайку с баранками и вареньем. Прошло уже достаточно времени, а мои родные так ещё и не приехали домой. Я начал беспокоиться. Позвонил знакомым, где были в гостях папа, мама и брат. Те сказали, что они уехали больше двух часов назад. Снова томительное ожидание неизвестно чего.
Зазвонил телефон. Я ушёл в коридор и поднял трубку.
– Здравствуйте, – прозвучал в телефоне чёткий деловой голос.
– Добрый вечер, – ответил я незнакомому человеку.
– Это квартира Сидоркиных?
– Совершенно верно.
– Говорит дежурный по городу старший сержант Быстров. С кем я говорю? Представьтесь, пожалуйста.
– Александр Сидоркин.
– Александр, можете назвать полную дату вашего рождения.
– Да, …. ноября тысяча девятьсот …. года, – мой голос дрогнул, – а что случилось, товарищ старший сержант?
– Простите, но вынужден вам сообщить, что такси, в котором ехали ваши родители и ваш брат, попало в аварию. Машина столкнулась с встречным грузовиком, её занесло на скользкой дороге, и она упала с высокой эстакады, пробив ограждение. Все пассажиры и водитель погибли на месте…
Дальнейших подробностей я уже не слышал. Трубку телефона подхватил из моих внезапно ослабевших рук Владимир Андреевич и что-то долго слушал и записывал. Потом много раз куда-то звонил и обсуждал с кем-то какие-то вопросы. Я осел на пол прямо в коридоре, не в силах стоять на ватных ногах. Аля и Ольга Васильевна заботливо отвели меня в комнату, и тут со мной произошла тихая истерика. Я слабовольно залился слезами, не в силах сдерживаться от навалившегося огромной массой горя. Ведь я остался теперь круглым сиротой. Мой отец сам был сиротой-беспризорником после войны, пока не попал в детдом. Мамины родители ушли один за другим не так давно. Братьев и сестёр у родителей не было, как и всякой дальней родни. Вот я и остался единственным из рода Сидоркиных. У меня страшно разболелась голова, да так, что пришлось вызывать неотложку. Последствия той драки давали о себе знать
