Моя жизнь и мои путешествия. Том 1 - страница 16

А так как у моего отца не было на это времени, он попросил меня не отказываться от этого дела. Я согласился и сразу отправился на работу.

И какая это была работа. Заползать в подвалы, втискиваться в землянки, ходить изо дня в день и слушать жалобы на голод, боль и страдания, видеть голодающих и истощенных детей, видеть слезы стольких еврейских матерей, видеть великое отчаяние людей, которые понимают, что выхода из их ужасного положения нет. Две недели, которые я провел, осматривая дома и заполняя бланки, сказались на моём здоровье. Трудно описать этот голод, это страдание, это отчаяние. Все это видели мои глаза, мое юное сердце сочувствовало им так, что я сам был в отчаянии от своего положения. В целом работа для «ЕКО» была непростой. Сначала евреи пугались. Они по своему неудачному опыту знали, что после того как их запишут и опросят, будут неприятности. Мне пришлось заверять их, что я делаю это не для правительства, а для еврейского общества, и что общество действительно хочет улучшить положение евреев, и для того, чтобы улучшить его, они должны знать детали. Я приходил к еврейской бедноте. Большая часть ничего не делала и вообще не зарабатывала. Ох, так они и жили, но я почему-то не мог этого понять. Более удачливые, которые уже что-то сделали и что-то заработали, зарабатывали так мало, что им не хватало, чтобы прокормить всю семью. Большая часть моего штетла жила в постоянном голоде: на хлебе и «питье». Владение целым гульденом61 (семь с половиной центов) было большим богатством. Я видел много больных, лечить которых было нечем, я видел дома, которые стояли так, что к ним никогда не могло добраться солнце, и там жили целые семьи из восьми – десяти человек. Они ощущали постоянную сырость, там не было даже полов, и люди спали на сырой влажной земле. Потом я узнал, что только у рынка и в трёх-четырёх переулках евреи жили сносно, а во всех остальных местах они жили в постоянной нищете и в ужасных условиях.

Те несколько недель, которые я проработал над статистикой, произвели на меня такое глубокое впечатление, что я вдруг на годы постарел, стал видеть окружающее иначе, чем раньше, и наметил для себя продолжение своего пути в интересах еврейской бедноты. Уже тогда я винил в этом антисемитское российское правительство, потому что оно отняло у нас, евреев, все человеческие и гражданские права и загнало нас в гетто – гетто в нескольких губерниях, где евреям разрешили жить. Правительство отняло у нас все возможности достойной жизни, не позволило нам владеть и работать, не позволило нам занимать какие-либо общественные или государственные должности и именно тогда родилась моя ненависть к российскому правительству.

Мой первый протест против русского правительства произошел, когда умер Александр III62 и его место занял Николай II63. Нам, еврейским ученикам городской казенной школы, пришлось присягать новому царю России в синагоге, в присутствии нашего директора, наших учителей и еврейских святых сосудов. Я пришёл в синагогу вместе с остальными еврейскими учениками младших классов. Директор произнес нам патриотическую речь и в конце произнес нам слова присяги, которую мы должны были произнести с поднятыми руками. Я поднял руку, но не повторил слов. И поэтому, я считал, что свободен от своей клятвы…

Во второй раз я «протестовал» весьма уникальным способом. Мое благочестие давно исчезло. Тогда мы ходили на занятия и по субботам, и по праздникам. Просто представьте, что экзамен по математике пришёлся на Шавуот