Таким образом, с 1 апреля 1967 года, сразу после окончания аспирантуры, я был зачислен на должность младшего научного сотрудника ГАИШ в группу Д. Я. Мартынова, которая в дальнейшем была переименована в отдел звездной астрофизики. Я поселился в 12‑метровой комнате в трехкомнатной коммунальной квартире на юго-западе Москвы, получил постоянную прописку по этому адресу и стал полноправным москвичом. Помню, после получения паспорта со штампом о прописке я поехал на смотровую площадку Ленинских гор, где за спиной от меня возвышалось великолепное здание МГУ, а впереди открывалась прекрасная панорама Москвы. Я долго стоял, а потом гулял по смотровой площадке и с гордостью осознавал, что мне удалось победить МГУ и Москву – то, о чем я мечтал еще в 1960 году, когда собирался переводиться в МГУ. Это были незабываемые минуты моей жизни. За это я глубоко благодарен моему научному руководителю Д. Я. Мартынову и ректору МГУ И. Г. Петровскому.
Через год после моей защиты, летом 1968 года, член-корреспондент АН Украинской ССР В. П. Цесевич, директор Астрономической обсерватории Одесского госуниверситета, организовал в Одессе небольшую научную конференцию, посвященную проблемам тесных двойных звездных систем. На этой конференции мы обсудили план коллективной монографии «Затменные переменные звезды», которая являлась одним из томов четырехтомной коллективной монографии по переменным звездам, издаваемой по постановлению Астросовета АН СССР. Главным редактором этой монографии стал В. П. Цесевич. Я написал главу в эту монографию под названием: «Интерпретация кривых блеска затменных систем звезд с произвольным законом потемнения».
В конце этой конференции состоялся банкет, на котором Владимир Платонович Цесевич поделился с нами опытом общения с одесскими городскими властями. Однажды Владимир Платонович, член-корреспондент АН Украины, директор Астрономической обсерватории Одесского университета, пришел на прием к председателю Одесского городского совета народных депутатов с просьбой о помощи в проведении капитального ремонта здания обсерватории. Председателя горсовета не оказалось на месте (он куда-то срочно вынужден был отлучиться по своим делам). Прождав два часа, Владимир Платонович, так и не дождавшись начальства, вынужден был вернуться в свою обсерваторию. Через неделю он послал в горсовет своего заместителя, который был любезно принят председателем. Когда замдиректора Одесской обсерватории поведал председателю горсовета о том, что на прошлой неделе член-корреспондент АН Украины В. П. Цесевич безуспешно прождал его два часа, председатель очень огорчился. Он сказал: «Ай, какой конфуз, как нехорошо получилось: я заставил ждать в течение двух часов такого выдающегося ученого – члена-корреспондента. Я понимаю, если бы это был просто академик, но член-корреспондент… Я очень сожалею, что его обидел. Передайте Владимиру Платоновичу большой привет и мои искренние извинения. Какое у вас дело ко мне?» Замдиректора протянул ему бумагу за подписью В. П. Цесевича с просьбой о помощи с ремонтом. Председатель горсовета наложил на нее положительную резолюцию, и в течение ближайших двух месяцев ремонт здания Одесской обсерватории был проведен. Простим уважаемому председателю горсовета его оплошность: он не слишком хорошо разбирался в тонкостях академических званий и не знал, что звание академика выше, чем звание члена-корреспондента. Важно то, что описанный случай, при всей его потешности, демонстрирует, как уважительно в то время (1960‑е) советская власть относилась к науке и к ученым. А вот пример отношения российских властей к ученым в конце 1990‑х годов. Мы отмечали 60-летие директора соросовской образовательной программы профессора В. Н. Сойфера. Празднование проходило в МГУ, а затем был банкет. Во время банкета к нашей группе соросовских профессоров присоединилась миловидная молодая женщина – чиновница из правительства Москвы. После третьей рюмки коньяка она вдруг заявила: «Я удивляюсь: такие умные и талантливые люди, и чем занимаются – наукой!» И в ее голосе было столько сожаления и разочарования, что мы поняли: если бы мы занимались бизнесом, коммерцией или, в крайнем случае, банковскими операциями, то были бы достойны гораздо большего уважения. Как говорят философы: все течет, все изменяется…
