Моялера - страница 7

– Влад, я не знаю, чем могу помочь? Я согласна, ситуация странная, но я не вижу моей необходимости…

Влад отвел взгляд, отвлекаясь от собственных мыслей:

– Я тоже не вижу. Зато Великая видит.

– Ох уж эта Великая… – сказала я, проводя ладонями по лицу. – Все-то она видит и знает.

Тут он пододвинулся ко мне. В глазах его зажегся огонек и он, убирая мои волосы назад, приблизился к моему лицу так близко, что мы касались друг друга носами. Никакого смущения, и если раньше я бы залилась краской, то теперь я просто смотрела в синие глаза, прямо и открыто.

– Помнишь, как мы целовались посреди замерзшего океана?

Я кивнула.

– Скажи честно, ты тогда правда видела Никто, или просто постыдно сбежала с поля боя?

– Правда. Он был там. Собирался тебя убить, между прочим, – прошептала я.

– Ну, сейчас то его здесь нет? – и он тихонько коснулся губами моих губ. Горячее дыхание нежно прошлось по моим губам, и в любой другой ситуации я была бы уже обезоружена. Но сейчас, когда огромная черная дыра медленно вращалась внутри меня, это волновало меня не больше чем если бы кто-то коснулся меня рукавом в автобусе.

– Сейчас и меня здесь тоже нет, – сказала я и почувствовала, как крошечная слезинка скатилась по щеке. Мне не хотелось плакать совсем, и откуда она взялась, я и сама толком объяснить не могла, но Влад отстранился, посмотрел на меня с тревогой, а потом обнял, прижал к себе. Я не сопротивлялась и, утопая в его объятьях, слышала, как он тихо шепчет мне:

– Милая моя, родная моя девочка… я тебя спасу. Я тебя обязательно вытащу из твоего летаргического сна. Пойдем со мной. Там так красиво, даже сейчас, когда творится неизвестно что. Я покажу тебе замок, который мы построили. Он великолепен и втрое больше прежнего. Я дам тебе там полную свободу. Делай, что хочешь. Будешь там королевой. Хочешь?

Я отрицательно помотала головой, а потом высвободилась из его рук и отодвинулась:

– Не хочу я быть твоей королевой.

– Не будь моей королевой. Будь королевой в моем замке.

– А в чем разница?

– Владеть не мной, а всем тем, что у меня есть – вот в чем разница.

– Слишком уж хитро. Ни так, ни так не хочу.

– Так чего же ты хочешь? – спросил меня Влад, хмуря брови.

– Хочу остаться здесь. В своем замке и учиться жить с тем, что есть.

– Господи, Лера… – закатил глаза Влад. – Поменьше драматизма. Что же такого случилось, что мы, на полном серьезе, обсуждаем твою судьбу, словно тебя уже ведут на эшафот? Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку в своем страдании? Я понимаю возраст такой, что хочется усиленно жалеть себя и обвинять всех в своей жалкой, никчемной, убогой жизни, но, ты удивишься – жалкой и убогой ты ее делаешь сама. Я не вижу катастрофы! Все живы, здоровы и ты молода, руки, ноги целы, с головой, правда, нелады, но так ведь всегда было.

– Ну, знаешь ли…

– Не знаю и знать не хочу. Я и так дал тебе достаточно времени на то, чтобы ты пришла в себя. Я отпустил тебя и не трогал, но теперь…

– Что теперь? Почему ты решаешь, сколько мне нужно времени, чтобы прийти в себя?

– Я ничего не решаю, просто устал смотреть, как ты высасываешь горе из пальца. Знаешь, какие ужасы случаются с людьми? Похлеще твоих. И знаешь, как ни странно, но человек, на чью судьбу выпадают страшные вещи, никогда не ведет себя, так как ты. Не холит и не лелеет свою боль, не нянчиться с ней, как с младенцем. Он избавляется от нее, бежит или борется, у кого на что хватает сил, но никто не сидит у разбитого корыта, безотрывно глядя на то, что уже не спасти, потому что смотреть на разбитое корыто – значит, снова и снова переживать ад, а это больно, знаешь ли. Люди, пережившие войну, умеют любить мирное небо над головой, тот, кто голодал – никогда не скривится при виде йогурта не той жирности. Хватит, Лера.