Эль—Неренн смотрела ей в лицо.
– Там, в кафе… Мне сообщили, что дочь мертва. Старуха любит точность во всём, Ньер. Она играет иногда, как кошка с мышью, но подолгу не мучает. Львица в этом смысле страшнее. Я получила извещение, что моя дочь убита. Дальше было понятно – я была уже не нужна. Старуха прекрасно знала, что я попытаюсь отомстить. Думаю, она с самого начала не собиралась возвращать мне Лас.
Хольте вновь вернулась в кресло, вынула из кармана пистолет. Тот самый. Эль—Неренн вздрогнула.
– Ей ты нужна живая или мёртвая, Ньер. Запомни. В центральном морге работал её человек – он должен был доставить тебя к ней, ещё тёпленькую. Стрелять разрешалось только в голову.
Эль—Неренн ощутила, что ей становится страшно.
– Пистолет заело, Ньер. Даже если бы ты промахнулась… он уже никогда не выстрелит. В нём столько всего сломалось – инспектор не поверил, даже взял на экспертизу.
Эль—Неренн осторожно взяла оружие, подержала в руке. Ощущение было неприятным.
– Старуха не приказывала убить мою дочь. Это был один из полицейских – один из тех, кого она купила. Я сама арестовала его, Ньер. Он стрелял в упор – почему не попал, не знаю.
Она налила себе ещё кофе. Эль—Неренн положила безвредный уже пистолет на столик.
– Я чуть не разорвала его на части. Как ты – Сурка, в ту ночь. Когда мы с тобой пришли в кафе, полиция уже обнаружила место, где держали Лас. Знаешь, что там случилось?
Эль—Неренн подняла взгляд.
– Один из похитителей умер секунды через три после того, как получил приказ убить заложницу. Просто умер – без видимых причин. Второй споткнулся – так сказал инспектор – и случайно прострелил себе шею. Почти в тот же момент.
– Всё, Ньер, – Хольте протянула руку, прикоснулась пальцами к ладони гостьи. – Если бы мне рассказали такое – я бы не поверила. Не думаю, что ты поверишь. Если можно, я не хотела бы больше говорить об этом. Никогда.
– Я верю, – эль—Неренн сжала её ладонь в своей… затем отпустила, встала. Прошлась до стены и обратно.
– Да, я начинала о деньгах. У Старухи есть пунктик. Она считает, что покупается и оплачивается всё. Она заплатила, Ньер. Оба раза. Как и обещала. Забавно, верно? Я удивлялась, почему её почти никогда не предают. Она умеет быть благодарной. Мне кажется, она богаче всех людей на свете, вместе взятых. И всегда выполняет обещания.
Хольте встала, остановилась перед эль—Неренн.
– Я хотела попросить тебя распорядиться деньгами, Ньер. Это деньги за твою голову. Наверное, я должна была вернуть их – но не смогла. Прости.
– И сколько я стою? – усмехнулась эль—Неренн.
Хольте наклонилась, вынула карандаш и написала на салфетке сумму.
Эль—Неренн потеряла дар речи, увидев единицу и пять нулей.
– Ты зачем—то нужна ей, Ньер. Она не отступится. Сейчас ей оборвали щупальца – по твоему делу проходит больше сотни человек. Но она никогда не сдаётся.
– И что же мне делать? – поинтересовалась эль—Неренн, вновь ощущая страшную усталость. Бежать? Без документов, почти без денег, с репутацией возмутительницы спокойствия?
– Жить, – Хольте прикоснулась ладонью к её щеке. – Если разрешишь, я помогу тебе. Я сама уязвима – Лас снова могут похитить. Но я хочу закончить начатое. Я слишком давно об этом мечтаю.
– Убить её?
– Превратить её жизнь в кошмар. Сделать то, что она сделала с моей жизнью. Я добьюсь своего. А насчёт этого… – она указала на стены вокруг. – Подарок города. За особые заслуги. Хотя какие там заслуги – вспомнила имена – те, что упоминал Аспид – и сообщила полиции, – Хольте рассмеялась. Смех звучал невесело.
