Что говорят наши слова – я знаю
Что говорят наши мысли – я знаю.
Но ведь они говорят о разном!?
(из стихов Поэта блогосферища Павлыча
в жанре Блоггу)
На плечо мне мягко шмякнулись два теплых влажных килограмма птичьего веса.
Это только издали кажется, что парящие в небе птицы необыкновенно легки. На самом деле в вороне, вроде Серафима, живого веса около двух килограммов.
Серафима я почуял на несколько секунд раньше, чем он плюхнулся мне на плечо. Может, повеяло ветерком от взмахов его широких крыльев, а может, я ощутил на пару секунд раньше его неповторимую энергетику, типа: «дикий, чужой, но – свой»?
Сев мне на плечо, Серафим выразительно прокашлялся. От вороны, конечно, привычнее было бы услышать традиционное «кар-кар», но Серафим всегда приветствовал меня на своем языке более вежливо и деликатно.
Но и другие птицы в моем нынешнем мире «изъяснялись» более деликатными звуками и трелями, чем там, в старом земном мире.
Мой новый мир был теперь наполнен, казалось бы, привычными звуками: пеньем птиц, шелестеньем листвы. Шорохом шагов по песку, журчаньем воды в ручье. Но все эти звуки были намного тише, чем там, в мире Земли.
Сравнивая с прежним, земным миром, можно было сказать, что теперь вокруг стоит оглушительная тишина. Оглушающая именно… своей тишиной, в которой нет места гудкам транспорта, треску и грохоту машин, громким крикам и разговору людей. Тишина прекрасная и таинственная. Полная. Наполненная иными, еле слышными звуками.
Весь этот мир очень отличался от того, первого (простите, старого, или, скорее, – прошлого) мира на Земле…
Хотя, пожалуй, само это деление на первый, второй, третий… сколько там еще этих миров, я точно не знаю, – не совсем корректно.
Да и почему «стал»? Он просто есть, этот мир вокруг меня. Мир мысленных образов, ощущений. Мир без слов. Где люди понимают друг друга, настраиваясь в резонанс на одну энергетическую волну, обмениваясь лишь образами и ощущениями и другой информацией, передаваемой квантовым путем.
Хотя еще порой по старой привычке мы обменивались и звуками, отдаленно напоминавшими то ли слова, то ли музыкальные ноты и мелодии, дополняя свои образы.
Серафим нетерпеливо потоптался у меня на плече. Но у меня не было в кармане ни крошки, – ничего, чтобы его порадовать.
Осторожно повернув голову в его сторону, я увидел черный клюв и над ним – блестящую круглую точку глаза. Ворон тоже смотрел на меня.
Он был похож на обычного земного ворона, сидящего на мусорке и каркающего на всех, кто проходит мимо. Наверно, я назвал его так по ассоциации со словом «серый». И уж точно имя не соответствовал смыслу древнеиудейского слова «сераф», что означало «огонь», или даже «дракон».
