Мне нужно поехать в городок Вэлери, где живет Шерил Лэнсдаун. Надеюсь, там отыщется кто-нибудь: муж, отец, мать. Не то чтобы я жаждала сообщить им самую худшую новость в их жизни. Факт заключается в том, что каждый день, по долгу службы, я вижу людей в тяжелой ситуации, но ничто не бывает труднее, чем сообщать кому-то о смерти близких.
Однако я не могу отмахнуться от этого долга – как и от присутствия на вскрытии. Не могу просто сбежать и при этом остаться собой.
Я включаю двигатель машины и выезжаю на основную дорогу.
ГВЕН
Я возвращаюсь домой еще до рассвета, но Сэм уже на ногах; входя, я слышу, как он принимает душ. Кладу сумку, сбрасываю куртку и тихонько иду по коридору. Проверив, как там дети, обнаруживаю, что они все еще крепко спят, и тогда я прохожу в кабинет. Тревога Кец передалась и мне, и хотя я сильно устала, я не могу лечь и подремать еще полчаса. Я не могу удержать Ланни от глупого риска, но, может быть, если смогу хоть немного облегчить тяжесть, лежащую на плечах Кеции, то буду чувствовать себя не настолько беспомощной.
Открываю свой ноутбук и ввожу логин и пароль, подключаясь к рабочему серверу. Одна из сомнительных привилегий моей работы – возможность по номеру сотового телефона отследить его появление в радиусе действия той или иной вышки связи, а иногда – только иногда – проследить за его движением. Это не совсем законно, но подобные службы дают возможность воспользоваться лазейками в законодательстве, если ты знаешь, на какие кнопки нажимать. Это черный ход для таких людей, как я, – для тех, кто умеет им воспользоваться.
Кеция переслала мне текстовую транскрипцию звонка и аудиофайл. Я переношу то и другое на свой ноутбук и щелкаю по обоим файлам. Слушая запись, одновременно читаю транскрипцию.
– «Девять-один-один» слушает, что у вас случилось? – Меня всегда изумляет, сколько скуки и нетерпения одновременно звучит в голосе большинства операторов экстренной службы. И мужчины, и женщины – на этот раз я слышу низкий мужской голос – отвечают на звонки с отчужденностью, которой я иногда завидую. – Алло?
Второй голос слышится слабее, но мне кажется, что он тоже звучит достаточно низко. «Мужчина?» – думаю я.
– Нужна-а, чтобы кто-то приехал на пер’кресток Криз-роуд и Пожарной просеки двена-адцать, – говорит он. – Тут что-то творитсо.
Самое важное, что я выношу из этой фразы, – то, что акцент фальшивый. Очень фальшивый. Определенно плохая попытка изобразить сельский южный говор. Даже у Ви Крокетт, которая разговаривает с самым ужасным акцентом, какой я слышала, эта фраза не прозвучала бы так.
– Что происходит, сэр? – Судя по голосу оператора, ему абсолютно все равно. Но он, по крайней мере, спрашивает.
– Там машина оста-ановилась, я слышал крик. Если женщина за рулем тута одна, всякое может случитцо. Лучше прислать кого-нть.
Я напрягаюсь. До этого момента звонивший не упоминал о женщине. Да, он мог слышать крик. Но все равно в этой фразе есть что-то странное. Так же, как и в его тоне… почти безэмоциональном.
– Сэр, вы можете описать машину или водителя… – Возможно, оператор тоже что-то уловил, потому что в его голосе неожиданно прорезается заинтересованность и даже беспокойство.
Но звонивший уже вешает трубку. Я слышу, как оператор пытается перезвонить ему. Никто не отвечает. Но оператор все же сумел засечь номер, и я смотрю на запись в текстовой транскрипции. Есть. Кеция почти наверняка права: это, скорее всего, одноразовый телефон, но, по крайней мере, я смогу проследить, в радиусе действия каких вышек он отмечался, если звонивший не избавился от него немедленно.
