– Ладно, спасибо за ролики, теперь хоть представляю, что происходит. Неизвестность хуже всего.
– Иди обрадуй своих.
– Пока не буду, подождем.
– А чего ждать-то?
– Не знаю, завтрака.
– Ну жди.
– А у вас, если что, нельзя будет позавтракать? – спросил Глеб вдогонку.
Офицер резко развернулся.
– Нет. На территорию части проникновение строго запрещено.
– А если навынос?
– Нет! – отрезал военный.
Понять его можно было. Какой нормальный человек возьмет на себя ответственность за растрату продуктов на сто пятьдесят чужих голодных ртов?
– Скажи, а тут дачи рядом есть? – спросил Глеб, проматывая в голове варианты.
– Полно. Там. – Офицер указал рукой.
– Спасибо.
Бывшие пассажиры зараженного рейса опасливо разбредались по территории вокруг карантинного здания. Увидев идущего от забора Глеба, несколько человек направились ему навстречу.
– Что там? – поинтересовался лысый мужчина с выпирающим пузиком.
– Там бродит одинокий и злой военный с автоматом. Обещал пристрелить, если решим перебраться на его сторону.
– А чего мы там забыли? – спросил тот же мужчина.
– Я интересовался на случай, если нас перестанут кормить, можно ли будет нам воспользоваться их столовой. Он бескомпромиссно отказал.
– А что, есть вероятность, что нас перестанут кормить? – удивился другой мужчина, с закатанными по локоть рукавами «белухи».
– Есть такая вероятность, – ответил Глеб, не уточняя причин так считать.
Ему и без роликов с телефона была понятно, что о них забудут рано или поздно. Удивительно, что наивные люди не могли сами додуматься до этого. Он не стал задерживаться, чтобы вести пустопорожние разговоры, направился к зданию, чтобы с крыши рассмотреть направление, в котором находились дачи. Глеб рассчитывал, что там можно будет немного помародерить, поискать продукты и нормальную одежду, чтобы выглядеть как люди, а не сбежавшие пациенты психиатрической больницы.
На крыше теперь постоянно кто-нибудь находился. Здесь можно было переждать утреннюю прохладу, сидя на солнечной стороне быстро нагревающейся битумного покрытия. Алиса была среди этих людей, скромно подставляя под лучи утреннего солнца свое лицо. Увидев Глеба, сразу поспешила к нему.
– Что-нибудь узнал? – спросила она шепотом.
– Узнал, – ответил он чуть слышно. – Отойдем.
Тут у них было полное понимание, что всю информацию пока знать не нужно во избежание паники. Никто не представлял, как сложится ситуация в ближайшие несколько дней. Возможно, все обойдется, и они спокойно сядут на свой рейс самолета или поезда и вернутся во Владивосток. Глеб отвел Алису на сторону крыши, где еще стояла тень и блестели лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя.
– Город объявлен карантинной зоной. Никто не может въехать или выехать. Я видел ролики на телефоне военного, там творится полный хаос. Бамперы на машинах тают, пластиковые окна вываливаются, пожары. Перед городом многокилометровые пробки. Как думаешь, станут нам возить еду в такой ситуации? – спросил Глеб.
– Нет. – Алиса завертела головой. – А что нам делать? Мне уже есть хочется.
– Я попросился к военным в столовую, они отказали. У них приказ никого не пускать. Можно, конечно, предположить, что после того, как неразбериха закончится, они одумаются и разрешат. Глупо думать, что они такие твари, способные безразлично наблюдать за умирающими от голода людьми.
– А кто умирает? – услышала последние слова женщина лет тридцати пяти с девочкой лет пяти.
