– Прошу садиться, – кивком разрешил Орлов, занимая место во главе длинного стола для совещаний.
И началось знакомое и привычное за долгие годы службы. Когда Гуров работал в МУРе, вопросы ежедневной планерки касались только Москвы и только тяжких преступлений, которыми занималось ГУВД Москвы. Теперь же вопросы ставились шире, и информации проходило на порядок больше. Особо тяжкие по стране, оперативная обстановка по областным и краевым центрам за сутки, дела на контроле главка, отчеты о проделанной работе. Потом следовали новые дела, поручения, план командировок, методические вопросы, вскрытые недостатки в работе подразделений уголовного розыска, пути и методы решения.
Гуров привычно впитывал информацию, поглядывая в окно кабинета. Лето, солнце уже высоко, вовсю жарит крыши многоэтажек. Маша на гастроли едет только в августе. А в воскресенье артистическая пирушка на природе, и надо как-то уговорить ребят. Тяжелы стали на подъем старые друзья, хотя чуть ли не раз в неделю то один, то другой заводят разговор, что стали редко видеться вне службы и нет возможности посидеть просто за пивком или водочкой вечерком на природе. А как бывало раньше. И Петр, и Станислав с удовольствием приходили на открытие сезона, на премьеры в театр. И на даче у Петра часто сиживали, вдыхая умопомрачительные ароматы со стороны мангала. И разговоры, воспоминания…
– Все, – подвел итог Орлов, собирая со стола стопку бумаги. – Планерка окончена, прошу всех приступить к работе.
Гуров дернул за рукав пытавшегося подняться Крячко и откинулся на спинку кресла, ожидая, когда офицеры управления покинут кабинет. Орлов заметил это и тоже остался сидеть.
– Что, Лев? – спросил он после того, как все вышли и они остались втроем.
– Да вот… хотел… – Гуров покрутил неопределенно в воздухе пятерней.
Орлов посмотрел на него, потом на сонного Крячко и улыбнулся. Редкое зрелище увидеть знаменитого сыщика полковника Гурова смущенным, а старого друга, матерого полковника Крячко усталым и хмурым. Да, многим в диковинку. Но Петр Николаевич Орлов, познакомившийся и с Гуровым, и с Крячко еще во время работы в МУРе, частенько видел сыщиков и другими. Многое их связывало, очень многое.
– А можно без театральных жестов? – с улыбкой поинтересовался он. – Я понимаю, что семейная жизнь наложила неизгладимые отпечатки, и все такое…
– Можно, – с готовностью кивнул Гуров. – Но я же должен вас как-то морально подготовить.
– Морально-то я готов, – изрек Крячко, – а вот физически… Сейчас я с большим удовольствием очутился бы в объятиях не вакханки, а Морфея.
– Я не про сейчас. Я про воскресенье.
– А что намечается? – спросил Орлов и задумчиво подпер кулаком подбородок.
– Мария с близкими подругами и кое с кем из руководства театра собираются отметить победу на Фестивале современного театрального искусства.
– Ты же говорил, что они заняли третье место? – оживился Крячко.
– Ну, так третье же все равно призовое.
– Везет вам, – вздохнул Орлов. – А мне в субботу вечером в Питер улетать с руководством.
– Ты генерал, такая твоя планида, – устало улыбнулся Крячко. – Придется мне одному поддержать старого друга в тяжелую минуту.
– Да, – снова вздохнул Орлов. – Давненько мы не собирались. Чтобы вот так, по-простому.
– Ну, там по-простому не будет, – пожал плечами Лев. – Хотя вы со Станиславом практически всех знаете.
– И Красовская будет? – блеснул глазами Крячко.
