– Ты бы сначала спросил, что ли, – уже мягче добавляю я, чтобы хоть как-то вывести разговор в более созидательное русло.
Лич ничего не отвечает. Вскоре стихает и звук осыпающихся осколков – на смену ему приходит тихое мелодичное позвякивание металла о металл. В мою пустую черепушку снова начинают лезть нехорошие воспоминания.
– А что ты делаешь? – мне отчаянно хочется нарушить затянувшееся молчание.
Отвечать Альд явно не торопится. И лишь через пару минут, когда позвякивание стихает, он снисходит до ответа.
– Готовлю инструменты.
– Для чего?
– Для ритуала.
Ух ты, неужели он сейчас возьмет и вернет все, как было? От его покладистости мне даже становится немного неловко. С другой стороны, почему я должна извиняться за то, что мне не понравились чары, о которых я не просила? Вот только зачем ему инструменты?.. В груди снова возникает уже знакомый холодок.
Ладно, попробуем объясниться, пока он еще чего-нибудь не сделал. По доброте душевной, конечно же.
– Альд, пойми меня правильно… Спасибо, конечно, за заботу, – говорю я с максимальной искренностью и миролюбием, на которые только способен мой новый голос, – но действительно нужно было сначала…
– Заботу? – удивленно переспрашивает бывший подселенец. – Я изменил чары для того, чтобы хоть иногда понимать, что вообще творится в твоей взбалмошной голове.
Такого ответа я не ожидала. На смену холоду приходит злость, а всякие мысли об извинениях напрочь вылетают из головы.
– Так что если ты собиралась просить, чтобы я вернул прежние чары, – ехидно добавляет лич, – можешь не тратить время. Я не собираюсь этого делать. Сможешь изменить их сама – молодец, а нет… – мне снова представляется равнодушное пожатие плечами. – Придется учиться или магии, или контролю над эмоциями.
Злость придает мне силы. Возвращается зрение, и я вижу светлый потолок, вдоль стен исписанный мягко мерцающими рунами. Второй этаж, похоже.
– Через час ты должна быть в состоянии передавать энергию, – голос Альда становится сухим и бесстрастным.
И не успеваю я огрызнуться по поводу того, кому и чего я должна, как лич меня просто ошарашивает своими словами.
– Предстоят два ритуала, один за другим. Оба – рискованные, и неудача кое-кому будет стоить жизни. И хорошо, если только им.
Мои отсутствующие внутренности сжимаются от подзабытого ощущения – засевшего в животе колючего комка дурного предчувствия. Я активирую чары левитации, сажусь и обнаруживаю, что сижу на краю знакомого ложа. Суртаз восстанавливал мне ноги на нем или на очень похожем на него. Поверх расстелена темно-серая мантия, я беру ее и накидываю на плечи.
Альд парит поодаль, рядом с высоким узким столиком в изголовье – или изножье, сразу и не разобрать – другого ложа. Такого же, но с ремнями.
– Кое-кому? Что ты имеешь в виду?
– Алонт и Ваан при смерти. И за выживание обоих я не ручаюсь… – лич опускает голову, будто бы рассматривая разложенные перед ним инструменты. Большинство из них похоже на причудливые ножи и крючки. А за ними виднеются несколько маленьких склянок из темного стекла. После секундного молчания Альд неохотно добавляет: – Мне сейчас и одного-то вытягивать рискованно, но… – в его голосе слышится горечь. – Я должен попытаться.
Интересно, это тоже его решение или все-таки приказ Суртаза? Внутреннее чутье подсказывает мне, что второе. Но помня, насколько болезненным для бывшего подселенеца является каждое напоминание о его подневольности… Я решаю оставить этот вопрос при себе. Тем более, что этот заносчивый зануда с непомерным самомнением при жизни был лекарем, так что первый вариант тоже вполне вероятен.
