Мудрость разоблаченной Змеи - страница 3

Специфика числовой системы у тюркоязычных пан (на основе енисейских рун) состояла в том, что она давала обобщение таких понятий, как «Ничто» и «Нечто», «свет» и «тьма», «Бог» и «демон», «разум», «пространство», «рождение», «форма», «образ», «материя», «время» и т. д. Значит, знание смыслов енисейско-орхонских рун и чисел древним мыслителям помогало постичь преднаучное мировоззрение, что звучало в некоторых индоевропейских, арабских и тюркских языках – «пан». О слове «пан» со значением наука, число, и от которого происходят тюркские слова: «пан» (хак. уст.) – ручка, «бан» (др. тюр.) – доска для письма или «пэн» (каз.) – научная дисциплина, мы рассмотрим ниже.

В чем глубокий смысл религиозных идей в енисейских надписях и есть ли в них какие-либо гностические идеи?

«Высокое положение в обществе, богатства и слава, семья и дети, солнце на небе и лунный свет – весь этот мир и его обитатели составляли высшее счастье бытия, и, судя по надписям на могильных камнях, древние хакасы не думали, что в мире ином их ожидает блаженство.

Давайте вдумаемся в открывшийся нам факт: люди на века высекали горестные строки расставания с этим миром. Ни в одном случае (!), ни на одном камне (!) не выражена надежда на то, что за славные дела в этом мире, за праведную жизнь и служение обществу кто-либо из наших предков дал получить воздаяние, счастливую жизнь вечную в потустороннем мире! Нет.

Отсутствует хотя бы единственная строчка, позволившая бы заключить, что жизнь земная воспринималась ими как временное и суетное пребывание в греховном и полном искушений мире, пребывание ради того, чтобы подготовить себя к праведной вечной жизни на небесах, чтобы пройти испытание и войти во “врата вечности” очистившимся от “праха земного”. Ничего этого нет. Зато на многих камнях тяжким молотом и зубилом высечено: “Я не знал печали, печаль же была вот:…”.

Горести истинные состояли в окончании земной жизни. Выходит, хотя жители древней сибирской державы верили в верхние силы и их верховным божеством было Великое Небо, для присущего им мировоззрения не были характерны воззрения о рае и аде, о загробном суде и каре за содеянное. Если это предположение верно, то следует признать, что камнеписные тексты тысячелетней давности донесли до нас древние языческие представления предков, еще не знакомых ни с одной мировой религией» (Кызласов И. Л. Древняя письменность саяно-алтайских тюрков. М., 1994).

Возможно, прав во многом историк И. Л. Кызласов, говоря о далеких предках древнехакасской державы, что не были они знакомы «ни с одной мировой религией». Если в енисейских текстах, высеченных на могильных камнях с эпохи бронзы, нет ни одного (вопреки логике вещей) упоминания о счастливой и «праведной вечной жизни на небесах», о загробном рае или аде, то встает следующий закономерный вопрос.

Что, если существовала из поколения в поколение преемственность неких тайных знаний, которых наши далекие предки переносили на изобразительные формы, переходящие на лики Богов на камнях. Образы, созданные безызвестными творцами, воздействуют то силой внутренней сосредоточенности и философского самоуглубления, то высоким духовным подъемом и гармоничной созерцательностью.

В их мифологической картине мира, где «Пани, что без веры, без поддержки, без жертв» (по Ригведе) или «не знакомых… с религией» (по И. Л. Кызласову), отражена сложная мировоззренческая система. И весь этот комплекс знаний был передан специфическим словом пан – «наука». Мы назвали бы ее древним «гнозисом» божественных жрецов (людей-змей) из могущественного народа пан. Если верить мифам, они снискали милость и дружбу богов.