Корт взял ее руку в свою слегка потную лапу и наградил ее сердечным поцелуем в щеку. Глядя со стороны, никто бы не предположил, что однажды он пытался обвести ее вокруг пальца, в то время как она угрожала ему грязными слухами, разорением и, в конечном счете, физической расправой. Однако теплота их приветствия лишь показывала, какими они оба были превосходными бизнесменами. В конце концов, что еще остается, кроме прощения, когда речь идет о прибылях?
– Как поживает ваш муж?
– Он… – Калека, борющийся за место под солнцем, снедаемый болью и сжигаемый гневом. – Приспосабливается к своим ранениям.
– И, тем не менее, я ни разу не видел, чтобы он пропустил собрание Ассамблеи, хоть в дождь, хоть в ведро. Из него получился отличный оратор! – Корт благожелательно улыбнулся, заглядывая в кроватку. – Это у нас кто?
– Моя дочь Арди. – Савин чувствовала абсурдную гордость за своих детей и была рада ими похвастаться, даже перед людьми, чье мнение ей было совершенно безразлично. – Названа в честь моей матери. И почти такая же требовательная.
– Я инженер и не всегда вижу, что люди находят в детях, но эта малютка… – И он потыкал ее толстым пальцем. – Эта малютка просто красавица!
Маленькая Арди только недавно начала фокусировать взгляд, но сейчас она устремила его на румяное лицо Корта, и ее ротик начал подозрительно кривиться. Очевидно, она уже сейчас была превосходным знатоком характеров.
– А это мой сын Гарод. – Савин подвела Корта ко второй кроватке. – Назван в честь отца Лео.
– Не в честь первого короля Союза?
– Сомневаюсь, что это было бы созвучно нашей эпохе.
– И правда, наш последний монарх практически лишился какой-либо поддержки. Не считая немногочисленных твердолобых консерваторов на востоке Миддерланда, ему больше никто даже не кланяется, не говоря уже о том, чтобы преклонять колени.
– Да, теперь мы все равны…
Впрочем, еще не так давно Савин преклоняла колени перед королем, умоляя его пощадить жизнь ее мужу. А незадолго до этого она преклоняла перед ним колени в кабинете Суорбрека… по совсем другим причинам.
– Я слышал, что его держат взаперти в шести комнатах дворца, под постоянной охраной, – злорадно продолжал Корт. – Ему приходится просить разрешения, чтобы воспользоваться латриной. Только представьте!
Савин не хотелось это представлять. Орсо выказал милосердие по отношению к ней и ее мужу, как бы мало они его ни заслуживали. Больше милосердия, чем выказала бы она на его месте. Она подумала о том, что готовит ему будущее – теперь, когда ломатели все больше усиливают свою хватку, когда люди забывают прошлое и все меньше и меньше нуждаются в нем как во вселяющей уверенность символической фигуре… Ее брат, Орсо.
Она вздрогнула, как всегда, когда ей приходила эта мысль. Что будет, если секрет каким-то образом выплывет наружу? Если они узнают, что ее дети – внуки короля Джезаля…
Корт взмахнул полами своего сюртука и сел.
– Кажется, роль матери очень вам подходит.
– К моему некоторому удивлению.
– О, я не удивлен! Одна гражданка, знакомая нам обоим, как-то высказалась в том смысле, что вы должны родить набор бритвенных лезвий. Я сказал ей, что она идиотка, если думает, что вы не преуспеете в чем-то, на что направите свои усилия.
– Произошла Великая Перемена. – Савин нахмурилась, глядя на окно: ей показалось, что она услышала что-то снаружи. Она подождала, но новых звуков не последовало. – Мы тоже должны измениться.
