Мудрость Уязвимости - страница 3

Настоящая книга посвящена изучению этого закона применительно к тому, как человек ищет психологической безопасности, как он пытается обрести неизменные духовные и интеллектуальные истины, прибегая к религии и философии. Пишу это в полном убеждении, что сейчас самое подходящее время для поисков ответов на такие вопросы, – именно сейчас, когда человеческая жизнь кажется особенно непредсказуемой и полной опасностей. Я попробую доказать, что эта уязвимость – прямое следствие попыток стать неуязвимым и что единственный способ «спастись», сохранить здравый рассудок заключается в безоговорочном признании невозможности такого спасения.

Это, пожалуй, напоминает «Алису в Зазеркалье», философским аналогом которой и является данная книга. Здесь читатель тоже регулярно будет ощущать, будто попал в мир, где все вверх тормашками, привычный порядок вещей полностью нарушен, а здравый смысл перевернут с ног на голову, да еще и вывернут наизнанку. Те, кто знаком с некоторыми моими предыдущими работами, найдут здесь массу противоречий с тем, о чем я писал ранее. Но это справедливо лишь относительно частностей. Дело в том, что после публикации моих работ стало очевидно: главная мысль и самая их суть часто искажается; структура повествования и контекст моих мыслей заслоняют собой смысл того, что я пытался донести до читателя. Поэтому в этой книге я постараюсь изложить ту же мысль, но под совершенно другим углом зрения и в таких терминах, которые не запутывали бы читателя множеством неуместных ассоциаций, навешенных на них временем и традицией.

В своих предыдущих работах я пытался доказать определенные религиозные, философские и метафизические законы, переосмысливая их. Сегодня мне кажется, что такие усилия сродни попыткам приделать змее ноги. Они бесполезны и лишь запутывают, потому что только сомнительные истины нуждаются в том, чтобы их защищали. Эта книга была написана в полном соответствии с духом китайского мудреца Лао-цзы, великого знатока закона обратного усилия, заявившего, что доказывающий никого не убедит, что для познания истины нужно избавиться от любого знания и что нет ничего сильнее пустоты, от которой человек постоянно бежит. Теперь я ставлю себе цель показать (вывернув все наизнанку), что основные вопросы религии и метафизики доказываются от противного и по-настоящему проявляют себя, лишь будучи полностью разрушенными.

С большой признательностью отмечаю, что написание этой книги стало возможным благодаря щедрости фонда, основанного ныне покойным Франклином Дж. Мэтчеттом из Нью-Йорка, человеком, посвятившим себя вопросам науки и метафизики. Он был одним из тех редких представителей бизнеса, которым удается вырваться из порочного круга зарабатывания денег ради зарабатывания денег ради зарабатывания денег… Фонд Мэтчетта спонсирует метафизические исследования, и излишне говорить, что для меня его заинтересованность в столь необычном подходе к метафизике, диаметрально противоположном привычному, является признаком творческого подхода и замечательной проницательности.

Алан Уотс,

Сан-Франциско,

май 1951 г.

Давайте попробуем взглянуть на человеческую жизнь отстраненно. Она – не более чем короткая вспышка, разрезающая ткань безграничной тьмы, которая в обе стороны уходит в бесконечность. И даже эта короткая вспышка отнюдь не похожа на безоблачный день. Чем более мы восприимчивы к счастью, тем более восприимчивы к боли. Боль, физическая и душевная, сопровождает нас от рождения до смерти. Поэтому мы привыкли думать, что жизнь – нечто большее, чем кажется на первый взгляд, что после смерти нас ждет иное, лучшее будущее. Ведь если жизнь является именно тем, чем кажется на первый взгляд, в ней нет ни малейшего смысла. Если жизнь должна окончиться болью, сожалениями об утраченном и превращением в ничто, не слишком ли это жестокий и бессмысленный опыт для нас, рожденных, чтобы мыслить, надеяться, творить и любить? Человек, существо осмысленное, хочет, чтобы и жизнь имела смысл. А его довольно сложно отыскать, если воспринимать жизнь такой, какая она есть, не приписывая ей скрытый «высший порядок» и не прибавляя к ней вечное посмертное существование, которое уравновешивало бы столь ненадежный и ускользающий опыт жизни и смерти.