что не может оставить свои дела, а я должен отправиться именно один, так как мало толку будет от моей встречи с учителем, если я не смогу самостоятельно найти к нему дорогу.
Вдруг ко мне пришла какая-то необъяснимая решимость и уверенность: я должен идти! Все сомнения улетучились вмиг. И на следующий день, рано утром, я уже отправлялся в путь.
Кешин в подробностях рассказал мне, как найти дорогу, указал все ориентиры на пути.
По счастью, путь оказался не очень длинным. Я осилил его примерно за четыре часа. Хоть и не скажу, что далось мне это легко. Я шел в гору, по узкой тропе, прорубленной среди густых зарослей. В зарослях все время что-то шуршало, свиристело, издавало прочие звуки, что поначалу мне было очень неприятно, но вскоре я перестал обращать на это внимание. Джунгли жили своей собственной жизнью, они были живыми. Я почувствовал в себе доброжелательное отношение к тому живому, что окружало меня, и джунгли сразу перестали пугать меня.
Наконец я вышел на обширное плато, где тропа кончилась и растительность расступилась. По приметам узнал место, которое описывал мне Ке-шин. Жилище отшельника должно было быть где-то рядом.
Чтобы немного отдышаться, я присел на большой камень. И тут же ощутил рядом чье-то присутствие.
Я оглянулся и увидел человека, сидящего неподалеку, на коврике, разложенном прямо на земле у другого большого валуна. Человек сделал мне приветственный жест, и я подошел ближе, также приветствуя его. Я сразу понял, что это и есть отшельник, учитель, которого я ищу.
Он был в белых одеждах, на фоне которых особенно выделялась его смуглая кожа, с коротким ежиком седых, абсолютно белых волос и такой же седой аккуратно постриженной бородой.
Только седина и позволяла догадываться, что он уже не молод. На его лице не было ни морщинки. Худощавое, подтянутое и подвижное тело тоже не выдавало возраста.
Моему появлению он не удивился, будто сидел и специально ждал меня. Я спросил его, где он живет. Он сделал жест, поводя рукой, будто охватывая окружающее пространство, что могло означать и «здесь», и «везде», и «нигде». Позже я понял, что целый мир был его домом, и он жил, не привязываясь к месту. Дальше он объяснил мне, что наши встречи всегда будут происходить здесь, на этой площадке среди валунов, потому что это особенное место, приспособленное для обучения.
Он не назвал своего настоящего имени, сказал, что я должен называть его просто Старик. Поскольку на старика он не был похож, то мне было странно произносить это слово в его адрес, но постепенно я привык.
Я начал было объяснять, кто я такой, откуда пришел и как узнал о нем, но он лишь жестом велел мне молчать, дав понять, что не нуждается в этих объяснениях. И как-то получилось, что в дальнейшем нашем общении слова оказались легко заменяемы языком жестов.
Мое обучение началось с того, что Старик долго изучал мои ладони, а затем легко коснулся нескольких точек на них. Я сразу же почувствовал, как в моих руках потекла энергия. Руки словно оживали, пробуждались от долгой спячки. Я начал буквально чувствовать каждую клетку своих рук. Они словно наделялись не только особой силой, но и сознанием.
Я приходил к Старику каждый день на протяжении десяти дней, в течение которых он учил меня пробуждению энергии в руках, затем управлению этой энергией, и посредством энергии, рождающейся в жестах – мудрах, управлению энергиями окружающего мира. Каждое занятие длилось около трех часов. Это время пролетало незаметно. Я был готов ходить к нему еще и еще, но однажды Старик сказал, что в этот мой приезд в Индию я больше к нему не приду. Первый цикл занятий закончен, и теперь настало для меня время возвращения домой и самостоятельной практики.
