Муха на ветровом стекле - страница 3

Хотя квартира – это да… Единственная недвижимость. Наследства – то недолет, то перелет. Как-то так случилось, что все загребли под себя более предприимчивые родственнички. Да и не родственнички тоже. Были дома, депозиты, жилплощадь, но все пролетело как фанера над Парижем. Теща решила, что выбив на заводе двухкомнатную квартиру, в которой они сейчас обитают, она сделала все возможное и вложила остальное семейное добро в свою младшую дочь Ленку от первого брака. А это ни много ни мало – шикарный двухэтажный дом, какие-то квартиры одиноких теть и зажившихся на белом свете двоюродных прабабушек. А Ленка была бездетной, сильно болела, а потом сошлась с каким-то мутным чувачком Вовой Изотькой и пару лет назад отошла в мир иной. То есть, Вова оказался не дурак, вовремя просек ситуацию и весьма удачно унаследовал все, что несколько чуждых ему поколений наживали веками. Получается, что несколько родов и колен жили и трудились ради пройдохи Изотьки. Вот такая была теща, Господи-прости-земля-ей-пухом.

А батьківщину жены прибрала к рукам земельная мафия. Хата в центре города долгое время пустовала, и теща все собиралась ее продать, но руки не доходили. А тут еще и соседка осталась одна: родители умерли, а дочь вышла замуж и съехала. И эту соседку вычислил Вася Морозов со своей дочкой-нотариусом Олесей Васильевной. И Вася угрозами вынудил бедную женщину продать дом за бесценок. Со временем Вася накинул глаз и на сопредельный участок и принялся обрабатывать тещу. А та ссылалась на брата-совладельца, с которым она не разговаривала лет 30 из-за этой хаты. И тогда тещу, как старшую дружку, усадили в машину, и она указала черным риэлторам дорогу. И пока брата обрабатывали, старуха просто сидела в машине и ждала. Естественно никаких денег теща при жизни не увидела. Все прокручивалось втихаря, и вскорости жертва черных риэлторов померла от депрессии, успев перед смертью прошептать дочке про свои злоключения. И судя по одноклассникам, у Васи все отлично. Гром его не разразил, жив-здоров, живет в Ялте и жрет шашлыки.

… – А я на выходных сбегала с утреца на базар, – щебечет Валя недавно принятой носатой кассирше. – Да, на тот базар… На Северный… Купила картошечки, морковки, курочку желтенькую, домашнюю. А тут меня кто-то за рукав – дерг! Смотрю – Милка. Работали вместе на радиозаводе. Такая цаца стала! В норковом манто! Вышла замуж, и так гордо: мой муж то, мой муж се, мой муж не любит то, мой муж не любит се. А еще недавно с дырками на локтях ходила… Да… Потом прибежала домой, сварила супчик. Положила туда картошечки, морковку, зажарочку сделала. Поела… А тут звонок! В дверь… Да, пришел Лешка, а я ему – хоп! Супчик и пюрешку с курочкой. Он поел, говорит: «Моя такого никогда не приготовит». Ой, она у него такая грязнуля, вечно голодный ходит. Да… я ему пуговку пришила, а потом говорю: в следующий раз пусть тебе ТВОЯ пришивает! А то, как пожрать – так ко мне, а как с командировки, так сразу домой.

Интересно, что в офисах больше холостячек, чем тут, в низах. «Offices full of single girls in their thirties – fine physical specimens…But they just can't seem to hold down a chap». Видимо, трудящиеся массы как-то лучше приспосабливаются к реалиям жизни, более практичны, что ли. Может, потому что принципов поменьше?

…Недавно пытался высчитать по времени, когда же уже, наконец, дно этой проклятой пропасти. Брал по катету сантиметр в год, но просчитался в гипотенузе. Хотя, если одумается, то вверх ползти гораздо сложнее, потому как треугольник-то скользкий, слегка маслом смазанный. Можно, конечно, выцарапать зазубрины или кошки нацепить, а сверху вдруг и веревку кто кинет… Но нет. Пока он в ожидании знака свыше. Неясного, невразумительного намека от судьбы… Что-то та будет… Кто-то или что-то подскажет в каком направлении двигаться дальше…