Выбив боковую решетку, я вывалился на что-то вроде шкафа в каком-то темном помещении без окон. Спрыгнув вниз, я завыл от боли: в темноте наткнулся на острый угол какого-то массивного предмета, наверное, стола. Я отполз к стене и, прислонившись к ней, тихо застонал от боли, страха и ощущения безнадежности. Но тут же взял себя в руки, сделал несколько глубоких вдохов и попытался успокоиться.
– Ну и на что вы надеетесь? – раздался над самым ухом тихий женский голос, и лицо ощутило движение воздуха.
Я вскочил и заметался по комнате, наталкиваясь на мебель в поисках двери. Глаза уже привыкли к темноте, и я увидел подсвеченный снаружи слабый силуэт дверного проема.
– Отсюда бежать некуда, – сказал тот же голос.
Я нашарил в кармане зажигалку и крутанул колесико. Передо мной возникло лицо девушки. Красивой. Темноволосой. Она была в униформе продавщицы супермаркета. И почему-то она пряталась здесь.
– Кто ты? – спросил я. Огонь зажигалки обжег мне пальцы, и свет погас.
– Такая же, как ты сам, – ответил голос откуда-то сверху.
Несомненно, неизвестная покидала помещение тем способом, каким я пришел сюда.
Я пытался разобраться с замком. Нащупал ручку, повернул. И в тот же момент ручка вырвалась из рук, а в глаза хлынули потоки такого яркого света, что я моментально ослеп.
– Руки за голову! На колени! – рыкнули на меня, но я уже был поставлен на колени, а мои руки – заломлены за голову и соединены наручниками.
Меня не били. Меня взяли под руки и повели к выходу. Посадили в микроавтобус.
Я ехал и смотрел на спецназовцев. Они были спокойны и доброжелательны: они с первых секунд поняли, что я не опасен. Не будь они подключены к Структуре – они били бы меня тяжелыми ботинками, орали бы на меня, чтобы произвести максимальный психологический шок. Но Структура быстро разобралась, в чем дело. Структура – это эффективный инструмент, и она дала команду не тратить на меня лишнюю энергию своих обученных и натренированных элементов…
Вот и все. А может, это не так уж и страшно? Передо мной пример гуманности Структуры. Ведь все давно уже ТАМ. Остался только я один… Да еще та, что ушла через вентиляцию…
– Вам нужно сделать укол, – сказал один из спецов, – для снятия стресса. Это не больно.
Он улыбнулся. Достал из сумки шприц, надломил ампулу и профессионально вколол мне что-то в нижнюю часть спины. Действительно, стало легче.
Это было мило. Слишком мило.
Неправильно.
* * *
Допрос нельзя было назвать допросом в полном смысле этого слова. Меня привели в кабинет, который больше всего напоминал комнату отдыха. Передо мной стояла чашка с горячим чаем, на подносике лежали шоколад и печенье.
Только портрет президента над рабочим столом выдавал казенный характер кабинета.
Следователь, как я назвал его про себя вначале, тоже оказался весьма любезным.
Я сразу понял, что к чему. Тактика «злого» и «доброго» следователя. Сначала «добрый» поит меня чаем с вареньем, потом «злой» бьет меня сапогами, потом «добрый» спокойно вытягивает из меня информацию…
Но к чему все это? Мое преступление доказано, а больше я ничего не знаю. Я безобиден до отвращения…
Следователь улыбнулся и заговорил:
– Уважаемый Сергей… Ничего, если я не буду называть вас гражданином Галичем? Мы говорим с вами без протокола, протоколы написать всегда успеем… Очень жаль, что нам пришлось совершить в отношении вас такие неприятные действия…
Я постепенно расслаблялся, хотя прекрасно понимал, так мягко и доброжелательно общаться со мной следователю советует Структура. Я не верю в искренность этих… людей.
