– Давай, засовывай, – скомандовала мама.
Я покорно взял прибор и запихал куда было нужно. Холод от него неприятно обжег кожу.
– А-а-а-х, – мама вдохнула полные легкие воздуха, стоя возле окна. – Какой воздух здесь! Хорошо всё-таки, что не в центре живём.
– В центре дома красивые, – произнес я.
– Зато много машин, и воздух не тот, – она села на край кровати. – Ну, как тебе здесь? Нравится?
– Ещё не понял до конца. Скучаю по старому дому и друзьям, – ответил я, стараясь не шевелиться.
– Эх, понимаю. Мы с родителями тоже часто переезжали в детстве. Постоянно новые места, люди, – мама мечтательно посмотрела в окно. – По началу меня это всё сильно раздражало и бесило, потом начало злить, а потом, после очередного переезда, я вошла во вкус. Стало любопытно, что будет дальше, какие там живут люди, какая природа, что есть интересного… Да, хорошие были времена…
– А сейчас разве плохие?
– А сейчас ещё лучше, Игорёша! – она наклонилась ко мне и в бессчётный раз за вечер погладила по голове. – У меня есть вы с папой. О чем я могу ещё мечтать? Такие красавцы мне достались!
Мама рассмеялась, запрокинув голову наверх.
– Долго ещё держать? – спросил я.
– Ещё немного. Поэтому, ты не раскисай, слышишь? Лето скоро кончится, пойдешь в школу. Там новые друзья, подруги. Время вообще махом пролетит…. Цени эти моменты, пока ты маленький, а о тебе заботятся родители.
Глаза неприятно защипало. Я с трудом подавил в себе эмоции и сказал:
– Я люблю вас.
– Ой, Игорёша! Мы тоже тебя очень сильно любим, – мама широко улыбнулась и попыталась обнять меня, но потом вспомнила о градуснике. – Можешь доставать.
Я с облегчением вытащил этот продолговатый предмет, словно это была надоедливая заноза, и протянул маме. Хоть в садике мы уже научились считать, даже до ста, но я никогда не смотрел на значение измеренной температуры. Наверное, боялся расстроиться. Пока не знаю чего-то – значит этого нет.
Повертев в руках прибор, мама отправила его назад в защитный футляр.
– Тридцать шесть и девять. Нормально. Лежи, отдыхай.
Я закрыл глаза. Мама вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Снова остался наедине со своими мыслями.
Отец всё не возвращался. Со стороны кухни доносились характерные звуки звякающей посуды. Под них я всегда успокаивался и входил в какое-то медитирующее состояние.
И, наконец, я понял, почему чувствовал себя паршиво. Понял, что в этой ситуации было неправильно и решил, как я должен поступить.
Мама поставила небольшую кастрюльку на плитку и закинула в неё соль. Я осторожно встал в дверном проёме и собирался с мыслями, не зная, как начать. Молчание прервал не я:
– О, полегчало? Папа пока не вернулся… Поэтому могу бутербродов на скороту сделать. Хочешь?
– Угу.
Мама открыла холодильник и вытащила оттуда нехитрый набор для приготовления сэндвичей. Я же продолжал стоять и судорожно подбирать слова.
– Мам…
– Да, Игорёшь?
– Помнишь ты говорила, что когда люди любят друг друга, то они не должны целовать и трогать других людей?
– Конечно помню. А что случилось?
Я на мгновение осёкся, даже слегка присел на полусогнутых коленях, но всё же нашел в себе силы выпрямиться и довести дело до конца.
– Получается папа поступил неправильно?
– В каком смысле? – мама прекратила готовить и вцепилась мне в душу своими бездонными глазами.
– Он сегодня целовал другую женщину в машине, когда мы были в парке, – одним словом протараторил я, выплевывая каждый звук, словно это были залетевшие внутрь мошки.
