Голем приготовил мне горячий шоколад. И хотя руки у него были кривыми, готовил он вкусно. Не древние деликатесы Кави, но тоже интересно. Правда, иногда его лицо от готовки плавилось, и мне приходилось его поправлять.
– Может, устроим какой-нибудь прием? – Вольфганг изнывал от скуки. Мое присутствие явно мешало его обычному стилю жизни. – Задобрим нечисть. Сырое мясо на ужин и кровавое фондю.
Голем тут же поднялся на ноги, готовый искать рецепт кровавого фондю.
– А в шоу-программе твое выступление на фоне оркестра сверчков.
– Я лишь пытаюсь решить проблему.
Вольфганг игнорировал все потуги Голема как-то ему угодить. Голем носился с ним как мамаша, желая чем-нибудь услужить. Было в этом что-то очаровательное. Он, кстати, сейчас смотрел на меня. Ну как смотрел, просто повернул голову в мою сторону.
– Я так больше не могу. – Схватив нож, я отрезала две нижние пуговицы на рубашке. Все равно никогда их не застегивала. – Голем, можно клей?
Голем бегом поспешил выполнить поручение, оставив нас с братом наедине.
– Что ты знаешь о Кави?
Вольфганг, ожидая этого вопроса, самодовольно улыбнулся.
– Что он торчок, городской сумасшедший. Чаще всего сидит дома, иногда шастает по улице.
– И больше ничего?
– Он не из самых приятных людей.
Да, это я заметила. Голем вернулся с клеем на серебряном подносе. Интересно, где он их достает?
– Спасибо! – Намазав пуговицы клеем, я быстро прикрепила их на то место, где у Голема должны были быть глаза. Теперь он приобрел удивленный вид. Лучше не стало. Все так же жутко.
– Эй, это моя игрушка.
– Не смешно, Вольф.
– Он все равно ничего не понимает.
С этими глазами-пуговицами казалось, что понимает.
– Итак, какие планы?
Планов было много. Например: найти Кави и поговорить с ним; попытаться понять, кто крадет людей; выяснить, кто сейчас заседает в полиции; узнать, что задумал против меня ковен; зачем меня похитили несколько лет назад; подготовиться к заседанию Комитета и сделать домашку на понедельник.
– Валяться в постели и смотреть смешные видео в интернете.
– Тоже дело. Но вай-фая здесь нет, как и компьютера.
– И телевизора, – с горечью подметила я.
Из электроники в особняке был старенький стационарный телефон, но на этом все, даже плита газовая. Гостиных спален больше, чем розеток. Средневековая рухлядь.
– Могу с Големом сыграть в «Твистер».
– Не советую, – шепнул Вольфганг. – Он все-таки из глины.
Дождь усиливался. Настроение катилось в бездну. Мне надо было срочно чем-то занять себя, иначе я могла прорефлексировать весь вечер и, конечно, думать о Кави. С одной стороны, я хотела его видеть, с другой – нужно было держаться от него подальше, от нового Кави, злого и неуравновешенного.
Дорога к дому огибала особняк, так что с кухни можно было увидеть, если кто-то ехал к особняку. В глаза мне ударили синие и красные огни полицейской машины.
– Скажи спасибо, что сирену не включили, – со злостью заметил Вольфганг, собираясь уйти. Поняв, что он движется в противоположном направлении от главного входа, я крикнула:
– Эй! Ты оставишь меня разбираться с полицейским?
– Твой город – ты и разбирайся.
Не думаю, что я успела нарушить закон, разве что перейти дорогу в неположенном месте. Если полиция приехала к нам, то, скорее всего, за Вольфгангом. И ведь не поленились в такой ливень.
– Добрый вечер, офицер, – произнесла я, открывая дверь и пропуская его внутрь.
– Точнее, шериф.
