– Правильно ли я вас понимаю, Максим Устинович, – ей нужен мужчина, услужливый во всех отношениях без исключения? – с нескрываемым удивлением и безо всякой иронии спросил Коваль.
– Именно так, Леонтий. И решить этот вопрос необходимо в кратчайший срок… Я уеду в столицу на три-четыре дня, и как ты понимаешь, – лучше чтобы это было в моё отсутствие. Да что я тебе простые вещи объясняю? Ты у меня на все руки мастер и талантище необыкновенный!.. – «О как тебя заколодило-то. А ты как думал? Хочешь за моей спиной воровать и не нести за это ответственности, тогда служи мне верой и правдой, не щадя живота своего. По глазам твоим вижу, что высчитываешь свои подлые варианты: как меня на этом подловить. Не старайся – ничего у тебя не выйдет, а даже наоборот – это будет против тебя, потому что именно ты подлец и подложишь под мою жену мужика, чтобы попытаться шантажировать меня. Оба вы вместе с ней будете запачканы. Так-то вот. А потому, делай, что тебе велят… целее будешь» – Максим Устинович удовлетворился сделанным им умозаключением, устало улыбнулся, положил правую руку на плечо Коваля, притянул его к себе и, отражая лучи солнца чёрными стёклами своих очков прямо в глаза Коваля, твёрдо сказал. – Уважаю я тебя, Леонтий. Столько лет мы рука об руку… Так ты уж не подведи меня… жена всё-таки – родной человек… счастлива должна быть.
– Я даже не знаю, Максим Устинович… – хлебанул воздуха ртом и недоумения глазами Коваль, – как-то это чрезвычайно… имею в виду неожиданно.
– Никогда не думал, Леонтий, что… не смогу на тебя рассчитывать.
– Нет, вы неправильно меня поняли. Я…
– Ну, и, слава Богу. Прямо гора с плеч. Всё, Леонтий, мне пора… Действуй! – Максим Устинович похлопал Коваля по плечу, развернулся и быстро пошёл к машине, дверь которой немедленно открыл охранник, а водитель запустил мотор.
«Ну и дела! – опасливо сказал себе Леонтий Щадович, наблюдая, как машина, рванувшись с места, взбудоражила плотную пыль стройплощадки. – Вот такого вот, можно было ожидать?.. Хотя, от этого… – Коваль не нашёл как охарактеризовать своего подельника, – и не такое ещё следует ждать. Нет, всё понятно, но вот чтобы так!.. А с другой стороны, ясно, что он с ней не живёт, а при этом она баба и живой человек… Нет, его можно понять: жалеет – жена всё-таки… Но, я-то ведь тоже имею вопросы в этом смысле, однако сам как-то выкручиваюсь и не таким вот… способом… А если вдуматься: моя-то Галина много симпатичней его Ларисы будет, так может и сама – тоже шашни с кем-нибудь завела. Да и чорт с ней… мне от неё никаких проблем нет: живём и живём, дочь у нас… вот выйдет замуж, тогда может и… а с другой стороны, зачем – нам и так нормально… Ладно, дело не в этом. Что мне придумать с этим… сутенёром? Точно – сутенёр своей жены! – восторженно-тихонько произнёс вслух Коваль и остался весьма доволен, нежданно нашедшейся, ещё одной характеристике для своего “банкомата”, как он про себя называл Максима Устиновича. – Хотя, какой он сутенёр? Сутенёр получает деньги за предоставление в пользование женского тела третьему лицу, а ему придётся их платить… этому третьему лицу… Поэтому сутенёр в данном раскладе – это Лариса Яновна… Ну, вот и вырисовалась картина: “банкомат”, “сутенёр”, “третье лицо”! – Леонтий Щадович премногодовольно улыбнулся придуманной им конструкции будущих отношений неприятных ему людей и огладил себя по своей «умненькой головушке». – Итак! Нам нужен фигурант – “третье лицо”! – наметил задачу Коваль, сел в машину и, толкнув водителя в спину, повелел:
