Особенно интересовало, как так может быть, что содержание есть, а формы нет. Но откуда тогда берется голос? Тогда должны же быть голосовые связки? И каким образом содержание имеет разные формы, меняя их? От чего или от кого это зависит?
Почему-то вспомнилось, как еще в детстве я сидела с мамой на веранде и настойчиво выпытывала:
– Мам, скажи, а для чего мы живем? Кому нужно, чтобы мы жили?
А мама растерянно отвечала:
– Нам нужно и тому, кто нас создал.
– А кто нас создал?
– Тот, кому это нужно, – с улыбкой отвечала мама, и я понимала, что она не знает ответ.
– Когда я вырасту, я обязательно спрошу у него, а потом расскажу тебе.
Мама молча кивала в ответ и соглашалась.
– Спроси, спроси, дочка.
Понимая, что пока я не смогу получить ответ ни на один вопрос, так же как в детстве, я решила воспользоваться советом Александра и просто заснуть. Пожалуй, это было единственное верное решение на тот момент.
Всю ночь мне снилась младшая дочь. Я безумно любила этого ребенка за неподдельный восторг, с которым она принимала все события жизни. Неужели девочка совсем не видит беспросветных дней и лишений, не чувствует постоянного страха? Неужели этот ад вокруг кого-то радует и умиляет? Частенько я задавалась подобными вопросами, но объяснить само́й себе могла ее жажду к жизни лишь одной вещью. Эту вещь я никогда не озвучивала и обещала самой себе, что никогда никому о ней не расскажу.
События того вечера до сих пор терзали мое сердце и душу. Чувство вины выворачивало наружу мучительные угрызения совести за то, что я собиралась сделать со своим ребенком. Когда мне сообщили, что муж погиб на планете Зельт, до родов оставалось три месяца. Первая мысль, пришедшая после ужасного известия, самым наглым образом касалась будущего моей семьи. Первое, о чем я подумала, как теперь мне растить детей и содержать мать?
Женский труд на нашей планете уже давно не имел ценности, и частенько женщины, оставшиеся без алиментации со стороны мужчин, добровольно уходили в лагеря за пределами чистой зоны. Какое-то время там можно было жить, но недолго. Потому что без защиты от радиации человеческие тела очень быстро превращались в трухлявые обезображенные организмы.
Все женщины боялись потерять кормильца, а уж с детьми тем более. Я тоже боялась. Именно поэтому хотела родить мальчиков, а не девочек. Так вот, узнав о гибели мужа и во всех красках представив себе перспективы мучительного проживания в грязной зоне двух детей, себя и мать, я решила, что правильным будет обратиться к врачу, пока второй ребенок еще не родился.
Процедуру обещали сделать быстро. Всего один прокол, чтобы запустить в околоплодные воды специальный препарат, вызывающий полное растворение частей тела малыша. Совершенно безболезненно для матери и, как меня уверили, для ребенка, так как первыми от действия препарата блокируются все нервные окончания. Учитывая обстоятельства, мне разрешили сделать это утром перед завтраком, чтобы к вечеру успеть вернуться домой.
Всю ночь я прощалась с той, кого еще совсем недавно желала видеть больше всего на свете. Я разговаривала со своим животом, гладила его, объясняла свое решение и просила у него прощение. Мне казалось, я все делаю правильно, потому что этим решением увеличиваю шансы на жизнь старшего ребенка. Под утро, совершенно без сил, я пришла к врачу на процедуру самая первая и попросила сделать это прямо сейчас, потому что моральных сил уже не осталось.
