Музей одной естественной истории - страница 3

После трех часов за столом, после десятка холодных и горячих закусок, салатов, пекинской утки, притворившейся рождественской индейкой, и, наконец, шоколадного пирога на десерт, мы едва могли пошевелиться. Ближе к полуночи все перешли, или, точнее, перекатились к рождественской елке. Наступал самый волшебный момент – время открывать подарки.

В. вручил мне две коробочки, завернутые в красную позолоченную бумагу. У меня засосало под ложечкой, прямо как в детстве, когда ты дрожащими от нетерпения руками рвешь яркую упаковку, чтобы посмотреть, какой же сюрприз приготовили тебе родители.

Я очень волновалась, хотя, конечно, знала, что именно было в этих свертках. В том, что побольше, скорее всего, прятался блендер, о котором мы недавно говорили с В. и его братом, когда тот приезжал в Париж на несколько дней. Мужчины решили, что без него мне просто не обойтись. Я не была в этом уверена и поэтому, уже успев порядком изучить В., заказала ему другой подарок. Я намекнула, что хочу получить от него украшение, которое могла бы носить не снимая. Например, браслет. Например, фирмы икс – той самой, чей магазин был недалеко от его дома.

Я не ошиблась: в одной из коробочек и впрямь был серебряный браслет, изящный и простой, точно в моем вкусе. Я повисла у В. на шее и расцеловала его. Он весь просто сиял от радости, потому что наконец угадал с подарком. Я захотела надеть его немедленно, но не тут-то было: этот круглый браслет без застежки оказался для меня слишком узок, и я никак не могла просунуть в него кисть. Как только В. заметил, что украшение мне явно мало, улыбку с его губ словно ветром сдуло. Сдуло прямо на мое лицо, к которому она прилипла, и, растаяв, превратилась в виноватую гримасу. Я чувствовала себя, как раньше в Москве, когда мою машину останавливал полицейский; я открывала окно и, широко улыбаясь, не отрывая взгляда от его лица с застывшим на нем большим вопросительным знаком, искала в сумочке права. Искала тщательно, хотя знала, что никаких прав там нет и быть не может, ведь я потеряла их еще месяц назад.

За этой почти театральной немой сценой с браслетом наблюдали все гости. Она продолжалась несколько секунд, показавшихся мне вечностью. Я вдруг представила себе картину из сказки про Золушку, когда мачеха отрубила своей дочери большой палец на ноге, лишь бы ей пришлась впору хрустальная туфелька.

Наконец, преодолевая боль, я так сильно сжала кисть руки, что браслет все-таки оказался у меня на запястье. Зрители облегченно вздохнули. Одна из моих подруг поинтересовалась, можно ли закурить. Снять украшение было, разумеется, невозможно.

Так у нас с В. появилась любимая шутка: я так сильно хотела получить от него подарок, который могла бы носить всегда, что теперь даже при большом желании у меня не получится от него избавиться. Тогда, разумеется, я вовсе не думала о том, как больно – во всех смыслах этого слова – мне будет с ним расставаться и когда именно придется это сделать.

В. очень любил подтрунивать надо мной: когда мы ложились спать, он спрашивал, почему я не снимаю браслета. Мне эта история нравилась безумно. Вскоре о ней знали почти все мои знакомые. Что там знакомые – через месяц о ней стало известно даже работникам аэропортов Шарль де Голль и Шереметьево 2.

Каждый раз, когда в зоне таможенного досмотра я ставила ручную кладь на ленту и проходила через металлоискатели, повторялась одна и та же сцена: услышав характерный сигнал, служащие аэропорта просили меня снять все металлические предметы, включая и браслет. И тут наступал мой звездный час: «Понимаете, он не снимается. Это такая смешная история. На Рождество я попросила у своего молодого человека…» – «Девушка, проходите, не задерживайте остальных», – хмуро отвечали мне в Шереметьево. Надо отдать должное работникам аэропорта Шарль де Голль: один раз мне повезло, и они с понимающей улыбкой дослушали эту историю до конца.