Читать онлайн Надежда Мельникова - Муж напрокат

1. Пролог

— Вы мне не подходите. Извините.

— Это ещё почему?

— Мне нужен муж напрокат, а вы похожи на кинозвезду.

— Какое это имеет значение, если мы собираемся заключить фиктивный брак? — в его тихом, но властном голосе звучит усмешка.

— Я не хочу, чтобы возле двери в мой дом выстраивалась очередь из женщин, желающих на вас посмотреть.

Он прыскает со смеху и смотрит в упор, а у меня почему-то от глубины его голоса перехватывает дух. Сквозь маску с сеткой изучаю молодого крепкого мужчину. Стеснительно облизываю губы. Он не видит моего лица. А вот я его — вижу. И совершенно точно не представляю в качестве мужа и отца моих детей. Высокий, спортивный, с зачёсанными на модный манер тёмными волосами, светлыми глазами, чувственными губами, смуглой кожей и самоуверенным взглядом.

В общем, это смешно. Какой из него муж? В это не только опека, в это даже мои соседи не поверят.

— В письме ты написала, что некрасивая и несовременная. Сними маску, я хочу убедиться. — Делает шаг, хищно щурится.

— Зачем вам переезжать из столицы в маленький провинциальный городок и жениться на ком попало? Вы кого-то убили в своих Московиях и теперь скрываетесь от полиции? Осквернили храм? Сняли видео восемнадцать плюс посреди детского учебного учреждения? Не пойму, в чём подвох.

На его лице снова появляется ухмылка.

— Маску сними, тогда скажу.

Острый взгляд прибивает меня к месту. В горле внезапно пересыхает.

Только этого мне и не хватало. Мне приглянулась его анкета, но я, очевидно, ошиблась в выборе. Надо будет написать другому кандидату. В вороте чёрной рубашки виднеется бронзовая, с четким рисунком рельефных мышц грудь. Закатанные до локтя рукава обтягивают руки с буграми мускулов, запястья переплетают сухожилия. Как молодая здоровая женщина, могу сказать, что вижу перед собой великолепный образец представителя мужского пола, пожалуй, лучший из тех, что мне довелось видеть за двадцать семь лет жизни. И этому образцу надо срочно возвращаться туда, откуда он явился.

— Подозрительный вы тип, Максим Дубовский, если это, конечно, ваша настоящая фамилия.

Он осматривается. Затем снова резко ловит меня в фокус светлых глаз. Не может меня рассмотреть. Но я всё равно вздрагиваю, пытаясь скрыть естественную реакцию женщины на красивого мужчину. Ко всем моим проблемам со службой опеки, банком и местной администрацией мне не достаёт получить в подарок мужика, с которого в древности наверняка лепили бы скульптуры.

— Возвращайтесь в столицу, Максим. Нам не стоит тратить время друг на друга. Мы не сойдемся.

— Нет. Теперь мне интересно, — отсекает он, в его голосе звучит насмешка.

У меня умер любимый муж, и всё, что мне нужно, — это спасти наших детей. Не допустить, чтобы служба опеки забрала их в интернат. Для этого мне надо срочно выйти замуж. И этот мачо мне точно ни к чему. Нам с Асей и Вероникой и так хорошо. Обожаю своих любимых дочерей, моих замечательных девочек. Считаю, что дочери — это самое дорогое в моей жизни.

Он осматривает мой бесформенный комбинезон и, вальяжно запихнув руки в карманы, заглядывает в лицо, спрятанное за пчеловодной маской. Сетка плотная, через неё ничего не видно.

— Такая хрупкая девушка следит за огромным домом, садом и пасекой?

— Простите, Максим, мне действительно некогда. Удачи в поисках кандидатки.

Развернувшись к дому, я решительно ухожу. Решив, что наш разговор закончен, взбегаю по ступенькам и закрываю за собой дверь. Внутри дома снимаю маску и расстёгиваю костюм. Выкарабкиваюсь из мешковатой одежды и остаюсь в майке на бретельках и капроновых колготках. Ополаскиваю лицо холодной водой, расчёсываю длинные тёмные волосы, разворачиваюсь… И чуть не ору от страха, увидев перед собой Максима.

Дубовский стоит неподвижно и смотрит прямо на меня.

Мой взгляд мечется по его лицу, на секунду приходит восхищение. Вблизи он ещё красивее. Мужественный, с четко очерченными губами, твёрдым подбородком, острыми скулами и лёгкой небритостью. Над правой бровью небольшой шрам.

— Что вы здесь делаете? Вы в своём уме, Максим!? Я же сказала, что у нас ничего не получится. Уходите немедленно!

На что он слегка наклоняет голову набок и подробно меня рассматривает.

— А говорила, что некрасивая, — не спеша произносит он. — Выходит, врала, Ксения Акимова.

2. Глава 1

За месяц до описываемых в прологе событий.

Я задумчиво разглядываю звездное небо. Пахнет сеном, свежескошенной травой, цветами и сосновыми иголками. Влажный вечерний воздух почти неподвижен.

Рядом со мной на стоге сена, закинув руки за голову, лежит Афанасий. Он заместитель главы нашего города. Молодой крепкий мужик тридцати пяти лет, не женат и увлекается рыбалкой.

Потянувшись, он переворачивается на бок и ложится ближе, разглядывает меня, опершись на локоть.

— Почему ты такая холодная, Ксения?

— С чего такие выводы, Афанасий Петрович?

— Да со всего, хоть бы приласкала, улыбнулась. Иногда мне кажется, что я целую мумию.

— Я провела с тобой целый час, вся спина истыкана иголками сухостоя, на голове гнездо, а шея горит от щетины. По-моему, я молодец.

Афанасий смеётся.

— Ты знаешь, сколько у меня денег, Ксюшенька?

— Откуда же мне знать, Афанасий Петрович? Я по чужим кошелькам не лазаю. У меня свой есть.

— А машину мою видела? — Гладит по руке. — А дом, а баню, а бассейн?

Льнёт в порыве страсти и, чмокнув в плечо, улыбается.

— Я баню не люблю, там душно и жарко. В бассейне — мокро, а деньги — это самое грязное, что есть. Знаешь, сколько народу их перетрогает, прежде чем они до тебя дойдут?

Ветерок приносит новую порцию запахов трав и цветов. Дышится легко, но нестерпимо хочется уйти домой. Девочки наверняка ещё не спят. За ними присматривает соседка Анна Михайловна. Ей семьдесят пять, и она ходит с палочкой. А дочки у меня игривые и активные, могут такого натворить, что дом вверх дном. Скорей бы вернуться. Я и так из-за работы на пасеке с ними слишком мало вижусь. Ничего не успеваю. Они вечно перемажутся и бегают по улице, а мне потом неловко.

— Ксения, встречаться раз в неделю для меня очень и очень мало, — он делает опасную паузу, обнимает, — я жить с тобой хочу. Меня к тебе тянет.

— Тянет, Афанасий Петрович, магнит к железному гвоздику, а у нас с тобой постыдная интрижка. Можно я уже домой пойду?

Он снова хохочет.

— Успеется. — Втягивает носом запах моих волос. — Очень мне твой юмор нравится, Ксюха. С тобой всегда весело. До сих пор не могу забыть, как ты над Никифоровичем, водителем моим, пошутила. Вы, говорит, не замечали, Никифорович, что все, кто едут быстрее вас, — козлы, а медленнее — сплошь идиоты? Ой, до сих пор не могу забыть, забавная такая.

Кивнув, снова гляжу на звезды.

— Я за девочек переживаю.

— Ничего с твоими хулиганками не случится. Михайловна, соседка твоя, в детском саду двадцать лет работала, опыт имеется.

— Двадцать лет работала пятьдесят лет тому назад. Афанасий, ты же моих девочек совсем не знаешь, с чего взял, что старушка с ними справится?

— У тебя хорошие дочки, я в этом просто уверен.

— Ты бы хоть познакомился с ними, что ли, Афанасий? В гости бы зашёл, поужинали бы все вместе. Мы бы со старшей пирог испекли.

— Познакомлюсь, обязательно познакомлюсь, Ксюшенька. Мне ты нужна.

Он громко вздыхает и кладёт тяжёлую руку на мой живот. В сердцах жмёт сильно-сильно. На внушительном бицепсе замглавы красуется татуировка золотой рыбы с красиво выделяющейся, искуснопрорисованной чешуей. Афанасий — самый видный мужчина нашего городка. Он в разводе, бывшая жена давно уехала в столицу, детей нет, зато есть хорошая работа и много ценного имущества. В нашем местечке за ним бегает продавщица Верочка, по нему сохнет фельдшер Мариночка, его преследует почтальон Татьяна Сергеевна. А он выбрал меня, и я должна гордиться этим. Я очень-очень стараюсь. Даже накрасилась по случаю свидания. Пять лет как Ивана не стало, а сердце всё ещё тоскует по утонувшему мужу. Но надо ведь жить дальше. По крайней мере, пытаться.

Вздыхаю: как же там дети? Пора собираться.

Зажав мускулистыми руками в тиски, Афанасий шепчет на ухо:

— Я люблю тебя, Ксюшенька. Вот зуб даю, стоит тебе отмашку мне дать, и я сразу женюсь, хоть завтра.Что думаешь? Платье тебе купим белое и пышное. Пир закатим на всю нашу деревню.

Поворачивает моё лицо к себе, заставляет смотреть, в глаза мне заглядывает. Проникновенно так, глубоко. Мне неудобно. Всё-таки важный человек моей руки просит. Видный ведь мужик.

Я на сене приподымаюсь. Сажусь, волосы поправляю. Губы кусаю.Он меня за руки берет, ладошки мои гладит. Ждёт ответа.

— Можно я подумаю? Ответ в следующий раз дам. Мы с Егоркой сегодня больше тонны мёда перетаскали. Я, честно говоря, упарилась.

— С этим надо завязывать. — Натягивает майку Афанасий, злится, ему не нравится моя работа. — Ни к чему молодой женщине фляги с мёдом таскать. Не женское это дело.

— Их перекатывает Егорка, я только помогаю.

— Всё равно, не женское это дело — пасека, — повторяется.

— Но мне нравится, Афанасий. Дед мой пасечником был, и его дед, и мой отец тоже. Кто же виноват, что сына ему бог не дал? Не хочу я это бросать. Я люблю пчёл.

— Да у тебя руки искусны и на щеке вон снова шишка от твоих пчёл.

— Пчелиный яд полезный.

— Очень. Бабы шить должны, в доме убираться, готовить. За малыми смотреть. Но уж точно не рамки с мёдом поднимать и дымом пшикать. Хочешь поваром пойдёшь в наш ресторан? Сергеевна возьмёт хоть сейчас и без опыта, стоит мне сказать ей.

— Нет, — улыбаюсь, — мне нравится пасека.

— Ну как хочешь, — сильнее злится, спрыгивает со стога, рубашку надевает и пуговицу за пуговицей застёгивает. — С ответом на мой вопрос поторопись. Сама знаешь, многие хотели бы на твоём месте оказаться.

Медленно вытягиваю сухой листик и смотрю ему вслед. Он не оглядывается. Мужик с характером. Откуда же мне знать, что будет дальше и что с мужчинами спорить себе дороже.

***

На следующий день вечером, после работы, я прибегаю домой вся растрёпанная и одуревшая, со слипшимися от мёда волосами и запахом дыма на коже. Влетев в коридор и разувшись на ходу, застаю в доме крайне плачевную картину. Кругом разбросаны игрушки и одежда. Хочется закричать, но я, хоть и психую, сдерживаюсь. Я ничего не успеваю, но это ведь мои девочки: горячо любимые и неповторимые, от розовых пяточек до светлых макушек. Разве я могу на них орать?

— Мама, это ты!? — слышен возглас Аси и какой-то грохот.

Перебираюсь через кучу летней обуви, понимая, что малышки, пока меня не было, умудрились залезть в шкаф.

— Если сюда приземлились инопланетяне, я согласна сдать все секреты планеты Земля, только не надо нас с дочерями мучить и пытать!

— Мама, мама! Это не инопланетяне, — хохочет Аська. — Это я нашла босоножки, которые носила в три года. Они такие хорошенькие, розовые и с бантиком, мне уже маленькие, но смотри, какие классные!

— Супер, — вздыхаю.

Едва удержавшись на ногах, переползаю гору обуви, зацепив свадебные туфли. Старшая дочка бросает лёгкую обувь и хватается за веник, активно им размахивая, стараясь навести порядок. А младшая, сидя за столом на кухне, перебирает гречку. Не то, чтобы я заставляла её это делать, просто ей нравится. Когда отделит все чёрные зерна, она засыплет их обратно в банку с крупой и начнёт всё сначала.

— Лучше бы это были инопланетяне. — Перевожу дух, перемещаясь на кухню.