Стелла требовала все больше и больше денег, сперва на дорогостоящие фарфоровые зубы у известного московского дантиста, на одежду, косметику, потом завела нового любовника, бывшего милиционера, и угрожала, что если Иван Ильич не выплатит всех требуемых ею денег, то будет иметь дело с бравым полицейским. Сначала он все это воспринимал со снисходительной иронией, подозревая, что Лаура хочет показать себя жертвой, мученицей, но потом убедился, что наоборот, девушка все передает в более мягком виде, чем есть на самом деле. Однажды, когда Иван Ильич умиротворенный, в хорошем настроении вышел от Лауры, он нашел свою машину с разбитым передним стеклом и проколотыми шинами. Проклиная все на свете, он вызвал из техцентра помощь, и машину увезли в ремонт. Он понял, что Стелла задействовала своего бравого полицейского, поскольку Иван Ильич в последнее время уменьшил непредусмотренную их первоначальным устным договором сумму. Поздно вечером, раздраженный и простуженный после долгого стояния под моросящим дождем, он добрался домой. Рассказал Ирине небылицу, что попал в ДТП. Иван Ильич понимал, что так приятно начатый секс-роман подходит к завершению.
Обстановка разрядилась неожиданно. Летом он отправил Лауру с ее мерзкой мамашей на отдых в Болгарию, откуда она вернулась с другом, аспирантом, и сообщила, что парень сразу же после возвращения с отдыха сделал ей предложение и даже представил своим родителям, приезжим из Армении, занимающимся бизнесом в Самаре. Однако если Иван Ильич согласен оставить жену и жениться на ней, то Норайру – так звали аспиранта, – несмотря на то, что парень он скромный и перспективный, она откажет. Взволнованный Иван Ильич согласился дать ей пять тысяч долларов на подготовку к свадьбе. Разумеется, идея развестись с Ириной и жениться на Лауре отметалась им сразу из-за полной несерьезности, но помочь девушке он счел своим долгом. В конце концов, она хоть и не образец целомудрия и порядочности, но сколько приятных часов подарила ему и какое-то время даже по-настоящему любила его. «Что ни говори, – размышлял Иван Ильич, – главное в человеческих отношениях – культурное соответствие, культурный код, даже если люди – представители разных национальностей. Стелла и ее полицейский – представители моей нации, религии, и более того, рожденные и выросшие в моем городе, но для меня они чужды и враждебны, как варвары со своей психологией хищника.
Иван Ильич в душе переживал расставание с Лаурой, которую любил своеобразной любовью отца-покровителя, брата и любовника в одном лице, прощал ее глупости и недостатки. Любил ее тонкое, гибкое тело, девичью непосредственность. С ее уходом он лишился того огромного удовольствия, какое может дать только любимое женское тело. «Жить без женской ласки означает постепенно гаснуть, преждевременно стареть. Печальная перспектива», – думал Иван Ильич. Какой интерес еще в этой тоскливой однообразной жизни? Выпивать вместе с Ириной? По вечерам играть с матерью в карты, по воскресеньям общаться с детьми и внуками? Лекции? Заседания кафедры, ученого совета, диссертационных советов, скрытая неприязнь коллег? Ничего искреннего, душевного между ними, просто вынужденная совместная работа абсолютно чужих людей. Российская скудная общественная жизнь, холод, напряженное транспортное движение, безумно дорогие рестораны, небезопасные улицы, вечно плохая погода, кроме двух-трех месяцев в году. Куда себя деть? Был какой-то светлый луч, озаряющий его безрадостное существование, и этому пришел конец. Ну не могла же его связь с Лаурой продолжаться вечно? Она – лукавая девушка, использовала его по полной программе: поступила в аспирантуру, приобрела машину, худо-бедно одевалась, отдыхала и ухитрилась устроить за его деньги жизнь своей мерзопакостной обжоры-матери. Он вспомнил, как взволнованная Лаура с тревогой сообщила, что ее жених Норайр как-то вскользь, но с явным намеком предупредил, что женится только на девственнице. Иван Ильич быстро нашел клинику, где проводили экспресс-гименопластику – операцию по восстановлению девственности, и за двойную цену Лаура вне очереди прошла эту процедуру.
