Реакция гостей, как правило, была одинаковой, но в этот раз вместо восхищённых вздохов, охов и ахов Шкода услышала жизнерадостное: «Ой, кысочка!» Повертев пушистой головой в поисках неведомой «кысочки», Шкода наконец-то соизволила взглянуть на гостей. В её круглых глазах появилось выражение глубочайшего недоумения и, переведя взгляд на меня, она обессиленно опустилась на пол, даже не замечая, что села на собственный хвост. Через минуту, послав мне полный сочувствия взгляд, Шкода удалилась, скорбно подрагивая пушистым хвостом.
Тем временем Машка занялась столом, бодро размещая на нём салатнички, вазочки и тарелочки. Я не могла не заметить, что селёдочницу вредная Машка поставила поближе к себе.
Гости между тем, поинтересовавшись, где можно помыть руки, удалились изучать места общего пользования.
– Ну, Маня, я этого тебе никогда не забуду, – прошипела я, – что мне теперь с ними делать?
– Поздняк метаться, – спокойно ответила Машка, в очередной раз поразив меня более чем вольным обращением с великим и могучим. От сыновей-тинэйджеров она всё время перенимала какие-то полуприличные выражения, но я не могла не согласиться, что иногда они были более уместны, нежели нормальный литературный язык.
– Да уж точно, поздняк, – я вздохнула и задумчиво стащила с тарелки симпатичный маринованный огурчик.
Вернувшиеся из ванной комнаты гости уже снова разместились на диване, а мы с Машкой пристроились на стульях. Проинструктированная подругой, я начала послушно расспрашивать Фёдора о его работе, деликатно стараясь обходить вопрос об изучаемой стране, чтобы не попасть в неловкую ситуацию. Когда в плавной речи профессора прозвучало слово «Мадрид», я вздохнула с облегчением, так как стало понятно, что своим вниманием Фёдор осчастливил всё же не Италию, а Испанию.
Обсудив погоду в Испании нынешней весной и искренне порадовавшись, что дождей было меньше, чем обычно, я поинтересовалась, на каких испанских курортах лучше всего отдыхать, так как планирую рано или поздно выбраться в эту замечательную страну.
– Курорты меня не интересуют, – сообщил Фёдор с таким пренебрежением, что я тут же устыдилась.
– Я слышала, в Прадо великолепная коллекция картин импрессионистов, – верная Машка бросилась спасать ситуацию, – вам нравятся импрессионисты?
– Нет, – ответ был кратким, исчерпывающим и не оставляющим простора для маневра.
Мне стало совсем грустно. «Вызывает интерес ваш питательный процесс: как у вас там пьют какаву – с сахарином али без?» – пришли на память слова из бессмертной филатовской сказки.
– Полина, а где живут ваши родители? – Элеонора Михайловна решила перейти к более животрепещущим темам.
Моя мама уже несколько лет жила за городом, так как состояние здоровья диктовало свои требования: городской воздух был ей категорически противопоказан. В отличие от большинства соседей, она не увлекалась выращиванием картошки, клубники и помидоров, а просто наслаждалась свежим воздухом и отсутствием городского шума.
– У моей мамы домик недалеко от города, в сорока километрах, – ответила я, не совсем понимая, как логически связаны импрессионисты и моя мама.
– Я могла бы переехать туда, чтобы Феденька мог остаться один в нашей замечательной квартире, – готовность пожертвовать собой переполняла Элеонору Михайловну.
– Зачем? – вытаращилась Машка на гостью.
– Чтобы он мог создать семью. А я перееду к новым родственникам. Думаю, Полиночка, мы с вашей мамой сможем найти общий язык.
