Наш брак продиктован не выгодой. Он решил присвоить меня. Взять и перечеркнуть привычную жизнь, построить все так, как ему удобно, по его правилам. При этом ломая меня до основания.
– Ты против?
– Да.
Нахожу в себе смелость сказать это прямо, хватит бегать, набегалась уже. Столько лет скрывалась, но все равно попала в его сети. Черты его лица становятся жестче, почти звериными, и он склоняется к моему уху и говорит с рычащими нотками в голосе:
– Ты моя, запомни. Отныне и до конца своих дней.
Снова глаза в глаза. На его губах ухмылка, в глазах победный блеск.
Но я так устала бояться и скрываться. Так устала от роли жертвы, что инстинкт самосохранения не срабатывает, говорю все что думаю.
– Ты мне противен. Я тебя ненавижу и презираю всей душой. Никогда добровольно не стану твоей. Лучше смерть, чем брак с тобой, Адин! – выплевываю и замолкаю.
Оборотень молчит, но вместо слов решает продемонстрировать свою власть. Резко склоняется и прикусывает больно нижнюю губу, до крови. В замешательстве открываю рот и бью его по плечам.
Он сразу пользуется возможностью, углубляет поцелуй. С напором, с жесткостью. Он подчиняет и показывает мое место, пока я отчаянно пытаюсь от него отбиться. Силы не равны, но этот поцелуй поднимает бурю отвращения и придает сил. Пытаюсь отстраниться, он хватает за волосы и не дает повернуть голову.
Бью, царапаю, кусаю.
Реакции ноль, он не отступает, продолжает поглощать, порабощать.
Такое чувство, что он сожрать меня пытается, лакомится. Он как будто добрался до запрещенного вида удовольствия и сейчас наверстывает упущенное. С яростью и напором.
А меня трясет в его руках. Гнев, который поддерживал силы, уходит, и на его место приходит отчаяние. Слезы текут по щекам, но ему все равно. Мужчина, скорее всего, не замечает, что берет силой, что я не согласна. Хотя в наш единственный раз было так же.
Он взял не спрашивая, видя мой протест, но проигнорировав его. И если тогда можно было списать на нетрезвое состояние оборотня, то теперь мужчина действует осознанно. Понимает и воспринимает ситуацию как она есть.
Резко разрывает поцелуй и смотрит в глаза.
– Ненавижу, – всхлипываю и бью в грудь. – Ненавижу! – кричу.
Он только улыбается. Он маньяк, его, похоже, заводит моя беспомощность, мой протест. Ему по кайфу подчинять, зная, что против, продавливать и унижать. Он без зазрения совести пользуется преимуществом в силе и не гнушается этим.
– Маленькая Лилея, я слишком долго тебя хочу, чтобы сейчас отступить. Я дал тебе достаточно времени, чтобы повзрослеть. Теперь ты моя.
Сказал, развернулся и ушел.
Опускаюсь на колени и плачу в голос, выплескиваю наболевшее, раскрываю душу и вытаскиваю самое болезненное. Отрываю по кусочку и выбрасываю в пространство. Разрываюсь изнутри, чтобы восстать иной, измененной и ожесточенной. Каждое его слово калечит, каждый жест угнетает.
Он ждал. Вторит моя память.
Это кошмар какой-то, но я не могу проснуться. Моя жизнь превратилась в непроглядную тьму, густую, тягучую. В ней можно увязнуть, не найдя выхода.
"Теперь ты моя." Вторая фраза, от которой все холодеет внутри.
Внутренности скручивает в узел, а истерика накрывает с головой. Бью кулаками по земле, отражаю как могу свою обиду. Плачу и захлебываюсь.
Слезы не иссякают, они обновляют, восстанавливают, но до полного выздоровления мне еще слишком далеко. Сколько нужно еще выплакать, чтобы боль притупилась, чтобы из памяти стереть ту ночь, чтобы стереть из своей жизни этого мужчину?!
