– Павлик, хочешь к папе? – спросила я.
Павлик улыбнулся и кивнул. Золотой ребенок – спокойный, ласковый, послушный. Явно не в актрису. Видимо, в отца.
Павлику четыре года, он – самостоятельный осмысленный человечек. Мы шли по улице, его теплая ладошка в моей, и я рассказывала ему о том, что вокруг. Машины, троллейбусы, дома и люди. Павлик вертел головой во все стороны.
Вечерело. Осень, осень, осень скоро! Хотя еще не чувствуется. А там и зима не за горами. Снег, сосульки, коньки, мороз… Хотя вряд ли. Не бывает уже морозов. Но хоть чуть-чуть все-таки будет, как же без этого? Пока еще окончательно не потеплело и земля не превратилась в гигантский парник…
Мы зашли в подъезд за мальчиком с собакой, поднялись на третий этаж и позвонили. Мелодичный звонок был слышен даже на лестничной площадке. Но в квартире было тихо. Никто не спешил открывать нам. Я посмотрела на часы – половина девятого. Что же делать? Вытащила мобильник, но оказалось, что села батарейка. Прямо зла не хватает! Все одно к одному. Миша будет сходить с ума, ему постоянно кажется, что со мной непременно что-то случится, он по десять раз предупреждает, чтобы я осторожно переходила улицу, а когда мы переходим вместе, с такой силой хватает меня за руку, что едва не отрывает ее напрочь. Он станет звонить моей маме, и они будут перезваниваться друг с другом и волноваться, а я буду торчать под чужой дверью. Может, этот А.Ю. и вовсе не явится ночевать…
И еще я подумала, что теперь точно узнаю, как долго Миша будет ждать меня у кинотеатра. Полчаса, час или два. Хоть бы скорей появился этот господин Хмельницкий! Все нормальные люди уже дома, где же его носит?
Девять! И что прикажете делать? На площадке всего две квартиры. Я звоню соседям, но там тоже не отвечают. Мы садимся на ступеньку. Павлик прислоняется ко мне, тяжелый и сонный. Ему пора спать. Мысль отдать его отцу уже кажется мне просто идиотской – ведь не ответил же он на мой звонок, зачем было соваться? Выяснять адрес, суетиться? А все Кирилловна с ее дурацкими советами. А я как последняя дура послушалась. Может, актриса Ананко не поддерживает отношений со своим бывшим, мало ли… Надо было сдать Павлика моей маме, и все дела, она бы только обрадовалась, она хочет внуков и чуть ли не каждый день спрашивает: «Анечка, как у вас с Мишей… может, ты уже?..» Пока нет, отвечаю, куда спешить. Мама только вздыхает в ответ.
Половина десятого. Сидим как в ловушке. И дурацкий мобильник вырубился некстати. Павлик сопит, привалившись ко мне. Теперь точно не уйдешь.
Десять. Удивительно, за все это время никто не появился! Ни души! Только давешний мальчик с собакой – бородатым вертлявым терьером. Какой-то… странный дом. Мертвый! От этой мысли мне делается неуютно, и я начинаю напряженно прислушиваться. Ни голосов, ни музыки, ни звяканья посуды – ничего! Вымерли они все тут, что ли? Мне становится не по себе.
Начало одиннадцатого. Чертов дом! Я решительно поднимаюсь со ступенек, беру на руки спящего Павлика, и в это самое время внизу хлопает дверь – кто-то вошел в подъезд. Я в ужасе застываю, покрываюсь гусиной кожей от затылка до пяток и прижимаю к себе мальчика. Кто-то поднимается наверх тяжело, неторопливо. Я увидела его раньше, чем он меня. Здоровенный мужик, не похожий ни на бомжа, ни на грабителя. Хотя никогда не знаешь заранее. Он поднимается и одновременно шарит в карманах в поисках ключа. Нашел, зажал в руке. Поднялся на «мою» лестничную площадку и замер, заметив меня. Даже рот раскрыл от неожиданности.
