– Тарас, – широко улыбнулся в ответ бывший покойник.
Зависть больно царапнула меня за душу, поэтому я слишком грубо велела Анжеле:
– Проводи ментов сюда и иди работать!
***
Страж порядка хмуро обошел помещения, выслушал наш сбивчивый рассказ и принялся подробно допрашивать уже по существу.
Начать решили с Тараса.
– Сладченко Тарас Андреевич, тысяча девятьсот девяносто третьего года рождения, холост, детей нет, – представился парень. – Документов у меня с собой нет, они, наверное, дома. Там же, где и все остальные мои вещи… По сути, рассказать ничего не могу. Проснулся тут – на столе под простыней.
Полицейский закатил глаза и взялся за нас.
По версии Семена день начинался как обычно. Колосков встретил машину, принял сопроводительные документы, не забыв поставить свою подпись везде, где требовалось. Затем двое хмурых парней закатили клиента на своей транспортировочной стойке и переложили его на нашу каталку. К счастью, педантичный Сема, как всегда, сделал снимки акта приема-передачи, и я без проблем показала полицейским доказательства нашей безупречной честности.
– Смотрите, – ткнула я пальцев в экран. – Вот Тарас лежит на их каталке. То есть, привезли именно его. Так что, если кто-то и подменил Петра Юрьевича Тарасом, то это точно не мы.
– Не смешите, – усомнился полицейский. – Сейчас такое можно сделать, крылья пририсовать или пляж вокруг изобразить, с пальмами и обезьянами!
– Только не с этими снимками, – отрезала я. – Такой формат не редактируется! Это – «сырые» фотографии. То есть, их, конечно, можно отредактировать, но сохранить изменения никак не получится. Только если сменить формат.
– Ну-ну.
– Не верите – спросите у ваших экспертов, – обиделась я. – Мы делаем фотофиксацию на все перемещения клиентов – прием, потом перед мойкой, после мойки, потом я фотографирую их до грима, а затем – после. Именно во избежание недоразумений и используется этот формат. А так бы на мобильник щелкала, проще и быстрее. К нам не может быть никаких претензий.
– Хорошо, – согласился служивый. – В таком случае, будем искать вашего Петра Юрьевича у коллег из морга. Кто еще, кроме вас, тут работает?
Я пустилась в объяснения, стараясь ничего не забыть и не перепутать. Дело в том, что по сути у нас работает две организации. Одна – наша – занимается подготовкой к прощанию. Условная Анжела консультирует заказчиков, заключает с ними договоры, берет оплату и формирует расписание. Сема принимает клиентов, моет их, одевает и доставляет мне в гримерную, где я работаю над тем, чтобы они получились «как живые». После этого Семен увозит каталки к нашим соседям.
Формально, они тоже – «Тихий Ангел», но фактически у них свое управление. Там есть свой распорядитель, организатор и транспортировщики. Ребята занимаются непосредственно самим прощанием. У них два зала – большой и малый, где родственники и близкие могут в последний раз посмотреть на покойного. Туда почти каждый день приезжает батюшка, отпевающий усопших.
Они не заходят к нам в рабочие помещения – им просто нечего здесь делать. Мы тоже стараемся не соваться к ним без острой необходимости. Колосков провозит каталки до их дверей, а дальше они разбираются сами. Пару раз я из интереса заглянула на поминки, но мне очень быстро стало не по себе, и я ушла. Одно дело – гримировать одного покойника, и совсем другое – смотреть на то, как люди плачут над его телом. Мне кажется, даже воздух в зале прощания становится каким-то тяжелым и липким.
