Я стояла рядом в полной растерянности. Что-то нужно было делать. Только вот что?
— Я сейчас, — сказала я и пошла в свою комнату.
Я позвонила Юленьке, по моему мнению, человек, с её опытом, должен знать, что делать. Она посоветовала вызвать незамедлительно скорую, а там врач разберется, что к чему. Так я и сделала. Я не знала, что мне скажет Макс, по поводу этого, но я не могла рисковать. Мне было очень страшно, что с Максом что-то может случиться. Потом я набрала Аньку. Она, напротив, ничуть не испугалась за своего парня, сообщив, что ничего не смыслит в лечении. Анька посоветовала мне вызвать врача. И вообще, по её мнению, Макс был уже взрослым мужиком, который может сам о себе позаботиться. На заднем фоне у Аньки отчетливо слышалась музыка, поэтому мне стало ясно, что она сама вполне здорова и ей явно было не до Макса. Я отключилась. По крайней мере, это не «гонконгский сифилис», хоть что-то хорошее. В дверь позвонили. Приехала скорая.
— Господи Боже! — простонал Макс, когда врач и медсестра зашли в его спальню. Он поправил свою подушку, чтобы сесть повыше и бросил мне осуждающий взгляд.
— Вы поете в группе «Глина»? — спросила медсестра, ставя Максу градусник.
— Да. Это я! — Макс расплылся в улыбке.
Даже будучи в таком состоянии, он наслаждался своей популярностью. Я стояла в дверях, наблюдая за происходящим. Врач — пожилой мужчина, с седой бородкой, быстро осмотрел и опросил Макса.
— Молодой человек, — обратился он к Максу. — А вы болели в детстве ветрянкой?
— Насколько я знаю, нет, — ответил Макс. — Только не говорите, что у меня ветрянка!
— Она самая, — спокойно ответил врач. Он проверил градусник. — Тридцать девять и два, — сообщил он медсестре, которая заполняла бумаги. Врач распорядился вколоть Максу жаропонижающее. От чего того передёрнуло. Врач совершенно спокойно написал список лекарств и протянул мне листок. — А вы, милочка, ветрянкой болели? — обратился он ко мне. Я кивнула. — Тогда вам ничего не угрожает. В госпитализации я не вижу смысла, поэтому давайте ему вовремя лекарства и обильное питье. Сыпь нужно обработать зелёнкой и через несколько дней, всё пройдёт.
Бригада скорой откланялась и быстро покинула квартиру. Я закрыла за ними дверь и пошла в ванную, проверять аптечку на наличие прописанных лекарств. В шкафчике кроме аспирина и презервативов я не обнаружила больше ничегошеньки. У Макса даже не было зелёнки. Вздохнув, я быстро оделась и побежала в аптеку. Пока я стояла в очереди, мне посчастливилось понаблюдать за капризничающим малышом и его матерью, которые стояли прямо передо мной. Он ныл по поводу того, что не хочет брызгать лекарство в нос, а она успокаивала его, обещая купить ему все игрушки, какие он только пожелает. Он так напомнил мне Макса, что я решила позвонить его матери, по приходу домой. Она должна знать, как ни кто другой, как ухаживать за её сыном.
Когда я вернулась из аптеки, Макс всё ещё был жив. Он полулежал в постели с телефоном в руках. Жаропонижающее подействовало. По характерному звуку входящих сообщений я поняла, что он переписывался с кем-то во VK.
— Показывай, что ты там накупила, — обречённо сказал он мне, протягивая руку к пакету с лекарствами.
— Слушай, дай с твоего телефона позвонить, — попросила я. Мне нужен был номер его матери, а так просто стащить телефон у меня вряд ли бы вышло. К тому же я знала, что телефон Макса был запаролен. — У меня деньги кончились, — соврала я.
