Роксана»
Зной палил немилосердно. Все изнывали от жары и белого солнца. Король чувствовал себя лучше и пока особо не беспокоил своего придворного певца. Риккардо, растянувшись в сене на конюшне, скрипел пером, дописывая свою оперу. Маэстро Гендель, утирая пот со лба локонами парика, еле добрался до королевских покоев и с минуты на минуту должен был увидеться с Фаринелли, который его совсем не ждал и, похоже, не желал даже разговаривать. Только королева со всем своим влиянием могла уговорить его согласиться на эту встречу.
Их оставили вдвоем в одной комнате, врагов и друзей, соединенных музыкой навечно. Долгое время они не находили слов, наконец, первым нарушил молчание Карло:
– Маэстро, зачем вы здесь? Вам не кажется, что все свое презрение и ненависть ко мне вы уже излили в той, прошлой жизни? Я надеялся найти успокоение здесь, скрывшись от всех вас, рвущих меня, словно стервятники, заживо. Вы столько раз унижали меня, что я и сам поверил в то, что я всего лишь нарядная птица или машина для пения. Оставьте меня в покое! Или вам кажется недостаточным то страдание, которым меня наделила жизнь?
– Мой мальчик, не за этим я приехал. Настал мой черед испить чашу страданий. Можешь говорить мне сейчас все, что хочешь: я давно уничтожен, как композитор. Я понимаю тебя… как музыканта, но не как человека. По мне, ты слаб, ты опускаешь руки в самые ответственные моменты, ты, словно трус, прячешься то за спину брата, то в покоях монарха. Как музыкант могу сказать, что ты ― бог, тебе нет равных, ты гений, пред которым дрожит моя муза, трепещет мое вдохновение. Я мог бы создавать божественную музыку для тебя, но десять лет назад ты плюнул в лицо Генделю, выбрав своего брата. Я приехал умолять тебя, видишь, до чего ты меня довел? Ты ― мое спасение. Я разорен, я на грани краха. Ты нужен мне! Я руковожу королевским театром, я мужественный человек, но мне не под силу тягаться с театром конкурентов. Они ведут бесчестную войну. Слышите? Вы нужны мне, Фаринелли! Вы должны ехать со мной в Лондон! Мои артисты способны примкнуть к труппе чужого театра, продаться. В борьбе двух театров дозволено всё, и артисты это хорошо знают. Хотя король и поддерживает свой театр, он почти разорён. Подумайте, мой мальчик, способны ли вы на еще один благородный поступок ради спасения жизней!
– О чьих жизнях вы сейчас говорите, маэстро? ― не глядя на него, спросил Карло.
– Вашей, моей, и, конечно, ее.
Карло побледнел и схватился за спинку кресла.
– Ну-ну! Только не надо ваших нервов, избавьте меня от этого, ― Гендель брезгливо поморщился, к нему вновь возвращался его прежний заносчивый вид. ― Вот, возьмите, ― он протянул письмо. ― За вашим решением относительно моего предложения я зайду завтра.
Риккардо узнал, что в испанское королевство явился Гендель, одним из последних. Здесь, при дворе монарха, он утратил свое преимущество старшего брата и вынужден был довольствоваться ролью бывшего композитора нынешнего придворного певца и дипломата при дворе его испанского величества Филиппа ― Карло Броски. До конца не смирив свой гордый характер, он, затаив обиду и ревность, демонстративно скрывался, как нищий бродяга, на дворе, в хозяйственных постройках, чаще всего на конюшне. Подобно отшельнику, зарывшись в сено, положив под голову седло, он сочинял свою музыку. Давным-давно, когда умер отец, завещавший братьям Броски всегда быть вместе, он клятвенно обещал тяжело заболевшему Карло написать для него грандиозную оперу. Сейчас Риккардо казалось, что эта опера сможет все исправить, и, уверовав в это, он с еще большим усердием принялся за работу.
