– А свою роль вы уже играете, – слегка грассируя, молвил Ильич и лукаво прищурился. – Вы уже играете роль афериста и мошенника, и зачем вы деньги за стол взяли с Энгельса? Революция вам этого, батенька, не простит! Распорядитесь на мой счет, пожалуйста, и по поводу расстегая тоже соизвольте.
Ленин присел за стол, подвинув ногой свободный стул.
Услышав о сокровенном, в раж вошли уже Маркс с Васей.
– Нет, Вася, ты только посмотри, – начал Карл, – эти буржуа ради денег на все способны! Мать родную продадут, лишь бы у них в кармане купюры шуршали.
– Да уж конечно, – дерзко парировал Остап, – вам бы только голодранцам права давать за просто так! А вас, Ильич, вечно тянет из ничего делать все. Так вам самое место среди фокусников! – хихикнул Остап.
Далее, осознав всю серьезность происходящего, в полемику пустился Вася. Он, как единственный человек из будущего, прекрасно понимал, что этот разговор может обернуться немалой кровью для многих народов.
– Граждане коммунисты и мошенники! Прежде всего, предлагаю умерить пыл и констатирую, что в деньгах нет ничего плохого, если они являются эквивалентом труда и наполнены золотом.
За столом воцарилось молчание.
Затем все стали судорожно наливать себе из пустых бутылок в бокалы. Такой ход событий разозлил Ильича. Другие не злились, потому как денег у них все равно не было.
Ильич вскочил со стула, классически знакомым жестом выкинул правую руку вперед, уперся взглядом в пустоту и начал:
– В то время, когда враги революции… частный сектор… сволочи и мерзавцы… Или они отдадут нам сами, или мы будем вынуждены.
Остап, не дослушав речь Ильича, поднялся и пошел в сторону кухни, откуда вскоре появился с ящиком бургундского. Далее он ознакомил друзей с содержимым ящика и молвил:
– Вот, пожалуйста, нашему столу за их счет.
Ильич сидел за столом, откинувшись на спинку стула, и, улыбаясь с мудрым прищуром, как бы говорил: «Вот что значит сила революции и моей мысли! Я и есть главный!»
Остап смотрел на него и думал: «Я что, полный идиот, идти с парабеллумом против толпы? Ну уж нет, лучше ящик гостеприимства, чем с пробитой башкой в ЧК».
Беседа вроде бы еще продолжалась, и Вася протянул руку к бутылке с бургундским. Налив, сделал глоток и чуть было не поперхнулся. Это оказалась водка, а он наполнил ею большой бокал для вина. Он огляделся и понял, что сидит в харчевне, а на столе перед ним соленые огурцы, помидоры с квашеной капустой и еще картошечка вареная, а также хлебчик черный имеется.
Тут Вася не удержался… Налил еще фужер до краев и тут же махнул, закусывая чем бог послал.
После чего сознание Василия отрубилось прямо за столом.
Потом он увидел себя сидящим в кресле у камина рядом с Марксом, Энгельсом и Лениным.
На корточках у камина с огнем упражнялся Остап, а рядом с ним стояли гири и тот самый двенадцатый стул. Вся публика наблюдала за ним, а Вася рассматривал публику.
Тут в комнате появилась прислуга и, раздвинув всех, поставила на лучшее место трон.
Тишина, стук шагов, как эхо, тяжелая поступь… запахло табаком.
В комнату вошел Сталин. Выпустив облако дыма, суровым взглядом обвел присутствующих.
– Лаурентий, это что за сходняк сионизма в моей стране? Почему не доложил? В Сибирь захотел?
– Да они из ничего вошли, Коба! Мистика, – попытался оправдаться тот.
– Ну хорошо! Однако надо поставить точку в этом шабаше психов, воров, террористов и сбивающих обычных людей с пути истинного.
