– Да, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! – согласно кивнул тот.
– И сейчас я, надеюсь, и им, и всем нам представится такая возможность.
Контуры плиты были четко обозначены, вся она подрыта, и осталось только лишь перевернуть ее лицевой стороной наверх или поставить набок. По совету дяди Андрея и тракториста, остановились на последнем.
Тракторист даже предложил принести трос и подсобить трактором, но Владимир Всеволодович только испуганно замахал на него руками:
– Что вы! Что вы! Разве это вам какая-нибудь плита от панельного дома?!
– Что у нас, рук, что ли, нет? – поддержал его дядя Андрей.
Он привычно поплевал на руки, к нему подошли другие мужчины и студенты покрепче. Наталья Васильевна и та встала рядом.
Несколько пар рук подлезли под тяжелую плиту, напряглись…
– И – раз! – побагровев от натуги, скомандовал дядя Андрей.
Плита дрогнула и слегка приподнялась…
– Только умоляю вас, осторожнее! – бегая вокруг нее, просил академик. – Она может быть треснутой, и тогда трудно представить, какие могут быть последствия…
– И – два! – не слушая его, продолжил дядя Андрей.
– Есть, есть мозаика, Владимир Всеволодович! – юркнув почти под плиту, радостно закричала Юля.
– И – тр-р-ри!
Спины поднимавших плиту людей одновременно разогнулись, и раздалось единое радостное:
– Есть!!!
– Надо же, какой был у нас правитель! – послышались восхищенные голоса.
Студенты, все как один, так дружно кинулись смотреть, что же там на другой стороне, что плита угрожающе пошатнулась. Хорошо, сельские мужчины были опытнее в таких делах, остались на месте, иначе плита бы всей тяжестью рухнула назад, и, как опасался Владимир Всеволодович, не миновать беды, причем не только с плитой…
Только после того, как плиту основательно установили и подкрепили двумя подпорками, академик первым обошел ее, взглянул и с восхищением покачал головой:
– Это – самая лучшая находка за все время моей археологической жизни!..
На мраморной плите перед ним во всем своем великолепии раскрывалась почти полностью сохранившаяся мозаика. Ствол и листья дерева, цветы, бабочки, птицы, какое-то особенное, неземное солнце… Все это было, в основном, фрагментами: – там птичье перышко, тут часть грозди винограда, здесь причудливо извивающаяся ветвь, – но перед опытным взглядом академика сразу слилось в единую картину…
– Ты… видишь? – чуть слышно окликнул он Валентина.
– Да, – райские кущи… – тоже, как завороженный глядя на плиту, кивнул тот.
– Конечно… – улыбнулся Владимир Всеволодович и, не без труда отрывая повлажневшие глаза от мозаики, обернулся к стоявшим за его спиной людям:
– Ну, поняли, наконец, что такое полная гармония?
И улыбка медленно стала сползать с его губ.
Не только мужчины, но и многие из студентов переминались с ноги на ногу и недоуменно переглядывались. Им не хотелось огорчать академика. Но и понять что-то в этих орнаментах и фрагментах они, как ни старались, ничего не могли.
– Вроде как луг какой… – осторожно стали высказывать свои предположения люди.
– Или лес…
– Ага, во время весенней охоты на уток…
Дядя Андрей тот и вовсе предположил:
– Может, мы ее не тем боком поставили.
– Да молчал бы уж лучше! – зашикали на него остальные. – Сами мы перед ней, видать, и правда, не теми боками стоим!
Словом, плита не произвела на всех того впечатления, на которое так надеялся Владимир Всеволодович.
И только Наталья Васильевна, блаженно прищурившись, прошептала:
