– Ты ведь осознаёшь, что ни я, ни твоя мама не смогли бы пережить потерю единственного сына.
– …Да, отец.
– И ты понимаешь, что поставил своих друзей в крайне опасную ситуацию. В лесу живут волки, медведи. С юга сюда могут прийти куда более опасные твари.
– …Мы часто гуляли в лесу, но мы их не видели.
– «Не видели» не означает, что их нет! – сурово крикнул Рифкат.
Созон молча смотрел на отца. Сейчас ему было крайне стыдно за свои идеи и мысли, которые как он считал будут полезны для всех.
– Я просто не могу поверить, что ты действовал так безрассудно и глупо. Ты мог погибнуть, Созон. И никаким мэгирмайстерством тебя бы уже никто не смог вернуть к прежнему состоянию.
На то, что Рифкат продолжал называть кудесников по привычке мэгирмайстерами уже никто не обращал внимания. В конце концов на родном языке мэнскеров так и принято называть овладевших «силой».
– И всё же. Я как никогда горд тобой, мой мальчик.
Суровое лицо Рифката постепенно сменилось улыбкой. Он потрепал сына по голове, а мать негодующе смотрела на обоих.
– Но вот проектировать и собирать механизм из палок и ткани – ужасная идея, – посмеиваясь продолжал "отчитывать" своего сына Рифкат.
– Рифкат, да разве так надо наказывать сына? Он ведь чуть не погиб из-за своей глупости!
– Наказывать? Дарлин, наш сын смог создать механизм для преодоления больших территорий по воздуху, – приподняв руки к потолку сказал Рифкат, – а наказывать… его же неосмотрительность преподала урок достаточный, ты так не думаешь?
Сын семейства улыбнулся. Он немного подполз к краю кровати и обнял родителей.
Некоторое время Рифкат рассказывал о прошедшем дне. Во время занятий в школе с совсем маленькими детьми почти каждый интересовался, как себя чувствует Созон. В особенности выделился один мальчик – Петрушка, который спрашивал о нём почти каждые полчаса. После полудня к нему приходил Барин и отец Мокши – Гостомысл (кузнечных дел мастер). Они вместе обсуждали вопросы проектирования "порт-кулиса". Как разъяснил отец, это опускная решетка из металлических частей с заостренными концами. А то деревянные ворота «уже плохо смотрятся» (по словам Барина) и не показывают «наше крутотенство перед другими» (по словам Гостомысла).
Отец подошёл к столу и начал есть гороховую кашицу из своей плошки. Некоторое время мать сидела на скамье, но затем встала и подошла к печи. Она натерла мазью из окопника спину Созона, затем обернула ушибы тканью. Сози показалось, что каша была как никогда вкусна, а кисель из овса безупречно завершал трапезу перед крепким сном.
– Ты ведь только-только встал на ноги, – обеспокоенно заговорила мать Созона.
– Я уже почти не чувствую боли. Матушка, позволь мне помочь друзьям собирать мёд. Сезон вот-вот закончится, – надевая рубаху говорил юный грид.
– Я буду переживать за тебя. Куда вы собираетесь пойти?
– Мокша сказал, что к югу ещё не всё собрали. Поэтому мы пойдём в сторону Зелёной поляны.
Светлана обняла своего сына.
На улице стало прохладно. Солнышко всё чаще пряталось за мимо пролетающими облаками. Когда-то зелёные деревья и кусты окрасились в золото. Тимофей с граблями ходил по улицам и неспешно собирал в общие кучки опавшую листву. Порой маленькие дети прыгали в такие «горки», и листья вновь разлетались по улицам. Но Тимофей не жаловался. Порой казалось, что он собирает всё, чтобы самому попрыгать в них ночью, если ветра не было.
