Я подумал, что отвечать на этот вопрос не имеет смысла, но зачем-то кивнул.
– А я вот… – замялся Пирогов, – шел мимо, дай, думаю, зайду…
– А в дверь зачем скребся? – спросил я. Серега жутко покраснел и зачем-то спрятал Эйфелеву башню в карман, впрочем, через несколько секунд он снова достал ее и протянул мне.
– Нашел на пожаре, думал, ты обронил. Решил отдать. Вот, – сказал дознаватель и принялся чесать правый ус.
Я помнил эту безделушку. Год назад Серега отдыхал во Франции с женой и набрал там гору дешевого барахла, специально для коллег. Наверное, он думал, что это будет напоминать нам о его щедрости и возможностях.
Он кинул пакет и сказал: «Разбирайте!». Я вышел из сценки «дед мороз и его волшебный мешок» первым и вытянул наугад Эйфелеву башню. Все зачем-то начали хлопать, а Серега сказал, что это самый дорогой подарок. Как раз на следующий день у Байрона был день рождения, и я подумал, раз вещица дорогая, то почему бы не осчастливить ею друга.
– С самой Франции, – значительно сказал я.
Эйфелевой башне Байрон обрадовался не больше чем лотерейным билетам брата, но на следующий день, когда ведущий объявил по телевизору сумму выигрыша, моя жадность естественно была позабыта.
– Не, – фальшиво улыбнулся я, – тот брелок я подарил маме. Она у меня просто помешана на Франции. Даже как-то пыталась научиться играть на аккордеоне, пока отец не разорвал его на части. Наверное, кто-нибудь, как и ты, ездил в Париж и купил себе такой же брелок.
Мысль о том, что кто-то еще в городе посещал Францию, очевидно, задевала самолюбие Пирогова. Он зачем-то начал мотать головой, словно не принимая сказанного мной, но аргументов возразить не нашел.
– Ну, не знаю… – выдохнул он.
– Тем более, что бы я делал на пожаре? У меня же сегодня выходной.
– Действительно, – дознаватель задумчиво подергивал усы, – я уже не знаю, что думать…
– Что-то случилось? – спросил я.
– Да руководство дрючит, – нехотя признался он, – эти пожары. Их уже столько, что волей-неволей задумаешься о поджигателе.
– Да… действительно странно.
В этот момент в дверь позвонили.
На пороге стоял Байрон и улыбался. Я уставился на его руку, а точнее на кулак. Я уже знал, что там находится.
Они воняли как два трубочиста, но если Байрону было плевать на то, чем пахнет Пирогов, то дознаватель стал принюхиваться.
– Здорова, – сказал Байрон, подозрительно посмотрев на моего гостя, – ты занят?
– Здравствуйте, – протянул руку Пирогов.
Байрон увидел свой брелок в руке дознавателя и попытался что-то сказать, но я его перебил.
– Это Сергей Александрович – наш эксперт, он устанавливает причины пожаров.
– А… понятно, – промычал Байрон и стал нервно ощупывать правый карман джинсов, в котором, по всей видимости, несколько часов назад лежал ключ.
– Ладно, я пойду, пожалуй, – сказал дознаватель.
Я не стал возражать. Пирогов потянулся к дверной ручке, но тут его внимание привлекли мои ботинки.
– А это зачем? – спросил он и указал на башмак, в котором были рассыпаны кнопки.
В голове пронеслось множество вариантов ответа, но из башки, словно из лототрона, выпал один.
– Для улучшения кровообращения, – выпалил я, – немеет нога.
– А, – почесал затылок дознаватель, – а я думал, тоже собрался обмануть полиграф.
Сердце заколотилось так, что заложило уши. Серега что-то сказал, махнул рукой и скрылся за дверью. Когда индикатор опасности опустился до желтой отметки, Байрон разжал кулак. На его ладони лежала очередная золотая хреновина, причем без каких-либо следов пожара.
