Тарасенко Дима
Появился он в моей жизни неожиданно. Холодный взгляд пронзительных глаз, быстрота в движениях, суровость, мгновенно сменяющаяся заразительным смехом. Дима любил спорт. Конечно, не шахматы. Он любил мужские виды спорта: бокс, плаванье. Занимался профессионально. Это ему помогло в дальнейшем пережить «нежные» 90-е годы. О том времени никто не любит вспоминать. Но они были и оставили на душе у многих свой памятный след.
В любви Дима всегда был однолюбом. Этому таланту завидовал и я. Он был верен той, которую любил. Я не встречал другого преданного человека. Мой друг, в силу того сложного периода времени, не был сентиментальным человеком, а скорее, иногда, чрезмерно грубым и циничным. И было странно услышать из его уст слова: «Я люблю ее». Это говорил он об одной девушке, которую действительно любил. Я не пишу ее имя, потому что, они не вместе. Но я был удивлен этим словам не меньше, если бы Дима, например, надел костюм Деда Мороза или колпак звездочета.
Он шел по коридору, на плече нес сумку.
– «Здесь геологи?», спросил он меня, не поздоровавшись.
– «Да», ответил я.
– «А где комната 215?»
– «Здесь».
– «Дима» – протянул он мне руку.
– «Олег» – машинально ответил я.
Это было больше похоже на диалог пионеров: – «Будь готов». – «Всегда готов».
Он вошел в комнату, скинул как-то быстро сумку, как будто она свалилась сама с плеч. Брезгливо осмотрел кровати: «А где дают простыни?».
Мы с ним спустились вниз к комендантше. Она повела нас в свои сокровищницы. Там на больших, во всю стену полках были горкой сложены серые простыни, клетчатые одеяла, свернуты матрасы, вафельные полотенца. Привычным движением она выдернула из стопки простыни, наволочку, одеяло и подала Диме.
Он развернул простыню. Нижняя губа его отвисла: «На ней шахтеры спали?»
«Какие есть» – невозмутимо ответила комендант.
Странно, но Дима промолчал. Теперь, спустя годы, я понял, как далось ему молчание. Хорошо, что комендант была женщина, а не мужчина. Ну, просто повезло.
В это время я заметил в углу малюсенькую стопку белоснежного, в упаковке, белья. Что-то меня дернуло в ту сторону, и я незаметно взял комплект. Мы вышли из сокровищницы. В комнате я подарил этот комплект Диме. Он посмотрел на меня дольше обычного, потом вдруг улыбнулся и сказал: «Спасибо». Я тоже улыбнулся.
С тех пор прошло много лет, я всегда прихожу к нему в гости, когда приезжаю в Красноярск. Он такой же подтянутый и спортивный. Такой же серьезный и так же заразительно смеется. Теперь он бригадир смены на заводе ОАО «Русал Красноярск» и очень гордится своей рабочей профессией. Горжусь и я за него.
Знаю его добрую маму с красивым именем Аида. Помню случай, когда она приезжала к нему в гости, в общежитие и у нас с ней возникла дискуссия о каком-то русском писателе. Я важно доказывал свои знания литературы, когда вдруг Дима сказал, что его мама учитель русского языка и литературы. Язык проглотился без хлеба.
Ещё Дима играл на гитаре и пел. В те годы многие играли на гитаре. В конце 80-х это было повальное увлечение. Пели, в основном, Высоцкого, дворовые и блатные песни. Дима любил петь «Серебрится серенький дымок». Садился на табурет, закидывал ногу на ногу, брал гитару и пел. Когда доходил до слов:
