Когда все приготовления были закончены, Изольда поднялась на борт корабля Тристана, и они отправились в Корнуэльс. Но постепенно ветер стих, паруса повисли вдоль мачт, и корабль бросил якорь у маленького островка. Все спустились на берег, оставив на корабле лишь Тристана, Изольду и девочку-служанку.
Тристан услышал, как Изольда, оставшись одна в своем шатре на палубе, обливается горючими слезами и оплакивает свою разлуку с родиной. Он пришел поговорить с ней в надежде ее успокоить. Но Изольда отвернулась от Тристана и в ответ произнесла только несколько слов.
Когда поднялось солнце и наступила сильная жара, Тристана и Изольду стала мучить жажда, и они попросили напиться. Девочка стала искать какой-нибудь напиток и, найдя в потайном месте кувшин с холодным вином, поставила его перед ними. Они выпили все зелье большими глотками.
Несколько часов спустя служанка Бранжьена заметила, что Тристан и Изольда все еще сидят вместе, глядя друг другу в глаза, взволнованные и очарованные друг другом. Она увидела стоящий перед ними кувшин и похолодела от страха, ибо это был сосуд, в котором хранилось любовное зелье.
Два дня любовный напиток растекался по всему телу Тристана. Он страдал от мук любви, то раздираемый колючими шипами, то окруженный сладкими благоуханными цветами, и всегда перед его глазами вставал образ Изольды. Наконец, на третий день он отправился на палубу, к ее шатру.
– Входите, мой господин, – сказала она.
– Но почему вы называете меня своим господином? – спросил он. – Напротив, это вы – моя королева.
– Нет, – ответила она, – ибо я, хотя и против своей воли, воистину стала вашей рабой. Зачем вы только пришли в нашу страну! Почему я не позволила вам умереть и вылечила вас! Но тогда я не знала того, что знаю теперь.
Тристан посмотрел на нее так, словно у него наступило озарение.
– Изольда, – прошептал он, – чего ты не знала? Что терзает тебя?
– Любовь к тебе, – ответила она.
Тогда он коснулся устами ее уст и прижал ее крепко к себе. Следившая за ними Бранжьена вошла и закричала, обливаясь слезами: «Остановитесь и, если еще возможно, вернитесь к тому, что было. Но нет, на этом пути нет возврата. Сила любви уже влечет вас друг к другу, и никогда с этих пор вы не познаете радости, не познав боли… по моей вине из этого кубка вы испили не только одну любовь, но страшную смесь любви и смерти».
Но Тристан держал в объятиях Изольду, и желание, которое не испытывал ни один смертный, переполняло их обоих. Он сказал: «Что же, пусть придет смерть!»
Едва он промолвил эти слова, подул свежий ветер, наполнив паруса, и корабль по бушующим волнам помчался вперед. И когда ночной мрак окутал судно, стремительно несшееся к берегам Корнуэльса, они отдались неистовствам любви.
Тристан и Изольда выпивают любовное зелье, и в этот момент в нашу жизнь навсегда входит романтическая любовь, так как Тристан – житель Запада и его жизнь включает в себя общее для всех нас переживание романтической любви. Восторг героя порожден вином и обусловлен историческим моментом почти тысячелетней давности, когда в нашей культуре возник культ романтизма и началась медленная эволюция, продолжавшаяся столетия и сформировавшая наше современное отношение к любви.
Мы уже почти готовы по-новому взглянуть на действие любовного зелья. Все мы уже его попробовали, все были им одурманены; теперь наступило время посмотреть на него сознательно. Это вино очень сильное и мгновенно бьет в голову, его необходимо пробовать осторожно. Поэтому мы здесь остановимся и попытаемся прояснить, что мы имеем в виду, когда говорим о «романтической любви».
