– Я «за». Но при условии, что ты не воспримешь это как романтическую встречу.
– Разумеется, – Джон достал бокалы из серванта, появилось ощущение, что он никогда и не съезжал, они по-прежнему пара, и это их обыденный вечер. Однако, это вовсе не так, стоит держаться в рамках субординации.
– Я постелю тебе на диване, когда попросишь.
– Не утруждайся, я всё ещё помню: где что лежит.
Беатрис взяла поданный Джоном бокал вина и тихо произнесла:
– Знаю. Чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях! – она стукнула своим бокалом о его и продолжила. – За наш успех в предстоящем путешествии!
Отпив пару глотков, Александрос достала коробку с набором из сухофруктов и орехов, хорошо сочетающихся с кисловатым напитком. Она и коллега расположились на диване, стоявшем напротив журнального столика, соблюдая дружескую дистанцию.
– Я так и не забрал свою гитару, ты сохранила её?
– Да, я не выбрасываю чужие вещи. Заберёшь её, когда вернёмся.
– На самом деле, я хотел сыграть тебе, – Джон наполнил бокалы.
Беатрис любила его низкий голос и репертуар. Когда они жили вместе, она часто просила его сыграть для неё, и далеко не всегда получала одобрения.
– Хорошо, я сейчас принесу её. Она у меня в спальне, в шкафу.
Вернувшись с инструментом и передав его владельцу, детектив присела и выпила ещё вина. Она уже не чувствовала напряжения, нагрянувшего с приходом незваного гостя, а начала погружаться в ностальгию. Анасси в своей привычной для него манере подстроил гитару и запел:
«Её темные, злые порою глаза,
Её запах волос, её гордость и спесь,
Уносящие ввысь, прямо за небеса,
Когда дева коснётся тебя, и ты весь,
Весь дрожишь, как мальчишка,
Как несчастный ботаник,
А она всё хохочет, глупышка,
Душу бедную ранит.
Пусть жестока бывает она,
Очарует, прогонит, обманет.
Но любви её жаждет струна,
На которой чертовка играет».
Беатрис остановила Джона, убрала гитару из его рук и одарила его жарким поцелуем, на который он охотно ответил. Подхватив на руки свою возлюбленную, помня каждый метр их старой квартиры, отнёс её в спальню. Этой ночью Беатрис впустила в себя не только разгорячённое естество Джона, с каждым его движением она возвращала лучшие воспоминания, заполняла пробелы своей души. Она любила его, скучала и ждала. Этой ночью Беатрис позволила себе забыть о горделивом феминизме, стать хрупкой, довериться желанному мужчине и испытать от этого максимальное наслаждение. Этой ночью она парила над собой, проваливалась в себя, ныряла в любовника, сплеталась с Джоном душой и телом. Этой ночью она была счастлива.
Будильник разбудил от короткого, но глубокого сна.
– Поспи ещё пару часов, время есть, – Джон поцеловал Беатрис в носик, – а я пока изучу материалы.
Она так и сделала, замурлыкав, укутанная одеялом и негой воспоминаний от ночного блаженства.
Когда настало время вставать и трогаться в путь, между любовниками, будто пробежал холодный ручей. Не было уже ни телячьих нежностей, ни джентльменской заботы со стороны Анасси. Каждый получил от этой ночи своё, и, похоже, продолжения не будет, разве что им придётся застрять в Королевских рудниках на все полгода.
Машина доставила детективов к вертолёту, за время дороги они обсудили лишь деловые вопросы, ни один из них даже не заикнулся о словах любви. Беатрис не была расстроена таким раскладом дел, даже наоборот.
Путь на вертолёте от центра Мулсатора до рудников занимал добрые двенадцать часов, поэтому, вылетев в час дня, им предстояло прибыть глубокой ночью, если погода позволит, а то и вовсе под утро.
