Вот на сванов азербайджанцы и напоролись. Были потасовки и стрельба, в итоге азербайджанцы угомонились – тем более что их в то время армяне сильно били в Карабахе, и не было возможности помочь своим селянам. Из всей советской прЭссы об этом написало только издание «Советский цирк». Цирком сильно пахло, особенно когда в Тбилиси тесть увидел столько вооруженных людей, стоял в троллейбусе сразу за мужиком, у которого была кобура с пистолетом под мышкой, на футболке… Такого сроду не водилось, и пахло это дурно.
В Зугдиди состав откровенно ограбили – прошли вооруженные мегрелы, поотнимали у пассажиров понравившийся багаж, деньги, ценности, а чтобы не возиться, побили стекла в окнах – так было проще выгрузить награбленное, кидая баулы и чемоданы в окна.
У тестя Альбы багажа не было, и ему этот грабеж только на руку оказался – у сидевших в купе двух армян бандитского вида отняли все тюки, набитые радиоплатами, которые везли разделывать на драгметаллы. Ну, а с ножом против автомата прыгать глупо. С горя армяне пригласили тестя присесть на освободившееся место, чтоб было кому пожаловаться.
В Абхазии поезд еще раз ограбили, только у абхазов метода была другая: баграми через выбитые окна потянули остатки багажа. Милиция, как и в Зугдиди, была, но ни черта не делала, разве что советами помогала.
И дочка, и сын, слава Богу, оказались живы-здоровы, но ясно было, что война будет всерьез и, как положено в любом конфликте кавказцев друг с другом, гражданским достанется от души. Чудом (а точнее, с помощью друга-нейрохирурга) удалось достать билеты на курортную «Комету-44», элегантное судно на подводных крыльях.
Вместо полагавшейся по чину такому судну отдыхающей публики забито оно было как ковчег Ноя – каждой твари по паре: и грузины, и абхазы, и золотозубые узбеки с кутулями, которые они перли из Турции (челноченье как раз начиналось), битком все забито, грязища, вонища… Устроились, задремали.
Дети ворчали, что их вот так сдернули с места. А они даже и отдохнуть не успели. Но тесть Альбы это игнорировал – его больше беспокоило, что делать, если абхазский катер остановит и начнет проверку, а дети-то у него с грузинской кровью, и черт знает, что горячие кавказцы удумают. Когда тесть, наконец, успокоился и задремал под ровный ход «Кометы», и когда уже до российского берега было совсем близко, странный шум разбудил его. Глянул в иллюминатор – и обомлел.
Здоровенный боевой вертолет без опознавательных знаков, но в камуфляжной злой расцветке прошел совсем рядом с судном, и – затрещало. Тесть уже слышал пальбу, потому понял сразу: вертолет из пулеметов лупит. Стал будить детей, требовать, чтоб они на пол легли, а те спросонья не понимают, думают – папа шутит, на полу же грязно. Судно тем временем сбавило ход и шлепнулось пузом на воду.
Пулеметные очереди под нос были убедительны. Моторы затихли, и гул винтотряса с характерным шепелявящим присвистом лопастей стал совсем отчетливым. Пассажиры завертели головами, стали смотреть в иллюминаторы, загомонили. Кое-как детей удалось уложить на пол, тесть глянул в иллюминатор, увидел зависший в паре метров над водой вертолет и отчетливо понял: вот сейчас летчик начнет стрельбу. Кинулся в соседний салон, чтобы с открытой площадки за салоном показать летчику, что тут мирные люди – и тут крупнокалиберные пулеметы врезали очередями по набитому людьми салону. Визг, вой, рев раненых, осколки стекол, куски обшивки свистят, а вертолет взмыл и начал бить НУРСами.
