– Уроды!.. Я просто мимо шла!.. – кричит девушка. – Отпустите, уроды!..
– Шагай… Шагай…
Физиономия у омоновца масляная. Он смотрит на обтянутый джинсами, выразительно оттопыренный девичий зад и, видимо, предвкушает, как будет вставлять.
Остальные подают реплики:
– Раком ее поставь…
– Не… разложи лучше…
– Про меня, Кеш, не забудь…
Я, видимо, теряю сознание. Со мной это иногда бывает: накатывает вдруг волна, я слепну, точно выжигает внутренним взрывом сетчатку глаз. Не помню потом, что говорил и что делал. Наверное, я делаю шаг вперед и что-то кричу. Наверное, на меня оборачиваются – взирают в изумлении на идиота, который задирает ОМОН. Наверное, я опять что-то кричу. Наверное, опять делаю шаг вперед. Вот тут-то меня, вероятно, и отоваривают.
Однако дышать я уже могу. Под ребрами у меня мерзкая боль, затылок саднит, руки – тоже вывернуты до лопаток. Однако дышать я могу и уже начинаю понемногу воспринимать окружающее.
Командир патруля отдает честь, заметно не донеся сомкнутую ладонь до лба.
– Лейтенант Сгаллер, подразделение «Б» Международных вспомогательных сил. Доложите, пожалуйста, что тут происходит?
Командир омоновцев тоже поднимает ладонь – но как школьник за партой, лишь обозначив движение.
– Капитан отряда милиции особого назначения Харитон… Несанкционированный митинг… Имею приказ всеми средствами пресекать беспорядки…
– Я просто мимо шла!.. – отчаянно кричит девушка. – Хватают, уроды, тащат, руки выкручивают!..
– Отпусти, – говорит капитан, не поворачивая головы.
– Трп-тп… – выражает свое мнение омоновец у меня за спиной.
– Говорю – отпусти!
Мы с девушкой наконец выпрямляемся.
Лейтенант патруля кивает:
– Я вынужден зафиксировать нарушение гражданских прав. В случае несанкционированных действий со стороны оппозиции вы обязаны, во-первых, вызвать ближайший патруль Международных сил, во-вторых, начать оперативную съемку, которая послужит обосновательным документом в суде, в-третьих, предупредить граждан о совершении ими противозаконных действий…
Он говорит это ровным тоном, будто читая инструкцию. Никого так не презирают представители Международных сил, как российский ОМОН. И никого так не презирает российский ОМОН, как патрули Международных вспомогательных сил…
В общем, это у них надолго.
Я подхватываю девушку под руку и осторожненько оттаскиваю назад.
Нам лучше всего исчезнуть.
Патруль патрулем, а береженого бог бережет.
У-ф-ф… кажется, пронесло.
И все равно у меня ощущение, что под ногами – палуба кренящегося корабля. Причем крен все сильней и сильней, все ближе и ближе к бортам черная ледяная вода.
Ну – доктор Моммзен!
Впрочем, для переживаний у нас времени нет. Мы выскакиваем из сквера и сразу же натыкаемся на Бамбошу. Он тащит камеру на плече, и вид у него такой, точно он свалился с Луны.
Бамбоша, впрочем, такой всегда.
Но если Бамбоша здесь, значит, где-то неподалеку и Стана.
Да, вон стоит их микроавтобус с ярким логотипом на дверце.
А вот и она сама.
– Привет!
– Привет…
Стана будто соскочила с экрана: веревочные косички, страстный цвет губ, синяя короткая блузка, джинсы, приспущенные на бедрах по самое никуда. Она обожает во время эфира разговаривать с маленькими детьми: можно мотивированно нагнуться и продемонстрировать зрителям верхнюю часть ягодиц. Особенно – татуировку, уходящую вниз.
– А что? – говорит она. – Половина нашей аудитории только на это смотрит. И пусть смотрят, не жалко…
