- Я не то, что не обязан отвечать, я в принципе не имею права этого делать без согласия пациентки. А что касается денег… где вы были раньше? – он взглянул на меня с неприязнью.
- Я не знал. Раиса и Варя мне ничего не говорили. – попытался оправдаться я.
- Если сестры не сказали вам, то дело обстоит гораздо серьезнее. Когда они могли спасти ей жизнь, Варвара обращалась в различные фонды, пыталась через добрых людей собрать средства, и я очень сомневаюсь, что она не попыталась обратится к вам. Ведь речь шла о жизни ее сестры. – слова врача были словно ушат крутого кипятка. Все тело жгло, лицо горело. На лбу проступил пот. Они не приходили! Я бы знал! – Год назад ее согласились принять в медицинском центре Анадолу в Турции. Я сам отправлял запрос. Эта клиника специализируется на лечении ее диагноза. Она аффилирована с американским центром Хопкинса. Анадолу превосходит по оснащенности многие клиники мира. – он взял бумагу, ручку и написал на ней цифры. Развернул листок ко мне. – Вот эту сумму они не смогли собрать. – тело горело еще сильнее, будто меня заживо варят в большом котле. Горло опять сдавило. – Это как вы понимаете не в рублях, но судя по вашему костюму и часам, для вас это не было проблемой. – добивал он меня словами. Это цена нескольких шуб Алисы. В то время, как я без проблем давал деньги на тряпки и меха, Алисе, Варвара бегала по фондам и пыталась собрать эту же сумму на спасение жизни сестры... И не смогла!
- Скажите куда перечислить, и деньги в течении часа поступят на счет. Если надо, я заплачу больше. – сказал каким-то не своим голосом, он был больше похож на голос робота.
- К сожалению Раисе уже ничто не сможет помочь. – он скомкал бумажку и выкинул в урну. – Даже пересадка печени. Метастазы распространились по многим органам. – спокойно ответил он.
- Ну, что-то же можно сделать? – повысил голос, отказываясь верить в его слова. Он покрутил головой в отрицательном жесте.
- Сейчас мы только можем облегчить ее страдания сильнодействующими обезболивающими препаратами.
- Сколько? – я хотел знать, сколько ему нужно заплатить, чтобы он не сидел тут, а шел спасать Раю.
- Может неделя, может день, может час. – пожал он плечами. Сердце остановилось и рухнуло в пятки. Не это я рассчитывал услышать. – Обычно таких пациентов мы выписываем домой или советуем хоспис. Но сестра Раисы держится из последних сил, а еще маленькая дочка… она не должна видеть кончину матери. Я распорядился оставить Раю здесь. – мне казалось, стены сжимаются, а потолок опускается. Они сдавливают, не дают дышать, еще чуть-чуть и я услышу хруст своих костей.
Пытаюсь вдохнуть, не получается. Раздвигаю сильнее ворот рубашки. Станислав Иванович встает, подходит к окну, на котором стоит графин и стаканы. Наливает воды, возвращается и ставит передо мной. Хватаю стакан и залпом осушаю его до дна. Становится чуть легче. Делаю глубокий вдох.
- Но вы же врач! Почему вы не боретесь, а выносите приговор? – я стиснул зубы от злости. Он вздохнул и откинулся на спинку кресла, потер пальцами висок.
- Знаете сколько пациентов за год лежит в станах этой клиники? Мы стараемся помочь каждому. А знаете, сколько раз я слышал эти слова от родственников и близких? Вы правильно сказали, я врач. Я к сожалению, не волшебник. Иногда у нас получается сотворить маленькое чудо, иногда пациенты сами его делают, но это такая редкость. В случае с Раисой… увы. – он развел руками и с сожалением посмотрел на меня.
