Мы назовём её Возмездие - страница 8

– Понятия не имею! Я здесь уже третий месяц торчу, и мне ещё ни разу не позволили вниз спуститься, – эмоционально пожаловалась она.

– У тебя нет права на спуск? Ты же психобиолог, специалист по углеродным формам жизни? Я думала, твоя работа и заключается в том, что ты на планете всякую живность изучаешь.

– Меня угораздило простыть не вовремя, – с раздражением в голосе ответила Надежда. – А у тебя конечно, разрешение на спуск есть?

Она вдруг резко развернулась ко мне, сложив руки на груди, и взглянула на меня так, словно я её чем-то обидела.

– Я ещё не знаю, – пожала плечами я. – В моем договоре это не значилось. А что, мне могут разрешить спуск?

– Может быть, – как-то недобро ухмыльнулась она. – Раз ты такая особенная, что тебя послали разнюхивать на закрытую для всех других станцию.

– Я не разнюхиваю.

– Тогда почему тебя прислали так внезапно?

– Почему внезапно? – я даже несколько растерялась от её напора. – К вам не так уж часто летают. Вот и торопились на ближайший рейс.

– Ты же журналист?

– Я писатель. Я пишу сказки для детей.

– Для детей? – Надежда нервно усмехнулась и по-детски обиженно поджала губы. – Ты хочешь сказать, что тебя прислали на закрытую для всех станцию, писать детские сказки?

– Представь себе, да! – не выдержала и огрызнулась я.– Это программа воспитания нового поколения с мечтами об освоении новых планет! И это серьёзная правительственная программа. И я не понимаю, почему ты злишься на меня? Я ведь не виновата, что тебе спуск запретили. Я всего лишь выполняю свою работу, так же как ты свою.

Она вообще-то намного старше меня и мне не следовало так сразу переходить на панибратский тон с ней. Так она мне ничего больше не расскажет.

– В том то и дело, что мне мою работу выполнять толком не дают! – Надежда, выплеснув на меня раздражение, потерла виски длинными красивыми пальцами, и продолжила. – Прости. Я не должна была на тебя срываться. Я исправлюсь. Просто я себя чувствую совсем беспомощной. Ничего не получается. Одна надежда на Антона.

– А когда он прилетит? – поинтересовалась я, чувствуя себя виноватой за этот всплеск эмоций. – Здесь так мало людей по списку. Станция выходит совсем не жилая. И трети положенного состава нет.

– Как только найдёт замену в команду. Мы только начали работать, как у него в группе один ногу подвернул в спортзале, а второй… вторая забеременела, – вздохнула она. – Надёюсь, что скоро. Без него …

Я аж подпрыгнула от неожиданности, когда из моего браслета вдруг раздался чуть надтреснутый голос.

– Дарирадость, найдите время зайти ко мне, пожалуйста. Ах, простите. Я не представился. Доктор Пабло Бенцони.

– Очень приятно, доктор, – отозвалась я, и увидела, как Надежда демонстративно отвернулась от меня к своим записям. – Я сейчас подойду, если вы не заняты.

– Да, будьте так добры, – проскрипел голос доктора в ответ. – Я жду вас.

– Извини, – я виновато улыбнулась Надежде.

Она нервно кивнула и жестом руки отпустила меня, словно царствующая особа.

За дверью меня ожидал мой железный надзиратель.

– У вас нет допуска в эту лабораторию, – запоздало предупредил он.

– Да, я догадалась. Пошли к доктору. И не говори, что у меня к нему нет допуска, он меня сам вызвал.

– Не понял просьбы, – вежливо признался ЛИ 7, догоняя меня.

– Отмена последней команды, – облегчила я его страдания.

Так, о спуске на планету с Надеждой лучше не говорить. Это у неё пунктик. О чём тогда? Мне необходимо подружиться с ней. Люди не рассказывают о глубинных мотивах поворотных моментов своей жизни тем, кому не доверяют. А Надежда оказалась такой нервной. Хотя, по сравнению с большинством моих подруг, она само терпение во плоти. Журналистов никто не любит. Ну что же, значит, мне придётся быть с ней более внимательной.