- Расслабься, Воробушек, не уроню. Я теперь твердо стою на ногах.
Говорит и тут же поскальзывается на ступеньке, и мы оба опять летим в воду, только на этот раз он крепко держит меня, прижимает к себе, и я чувствую, как его лицо вжимается в мою шею.
Все происходит быстро, неожиданно, я начинаю вырываться, отбиваться смотрю мельком на сына – к счастью, он увлечен тем, что барабанит ногами по воде пытаясь плыть.
- Тише, Воробушек, успокойся. Что ж ты такая буйная…
- Пусти… я… я не Воробушек, я…
- Хорошо, компас, я запомню. Дай все-таки мне помочь тебе, а? Хоть почувствовать себя мужчиной.
Вот теперь он ухмыляется! Широко и нагло!
Только сейчас я замечаю, что у бассейна мы не совсем одни, какая-то парочка пялится, посмеиваясь, пожилая матрона, презрительно поджимает губы, несколько парней следят за нами.
Мне стыдно, я понимаю, что краснею, но если начну отбиваться, то только привлеку к нам еще больше внимания.
Ладно, так и быть. Пусть помогает.
Илик выносит меня из бассейна, я надеюсь, что он поставит меня на ноги, но он проходит дальше, наклоняется, сажая меня на тот шезлонг, на котором сидел сам.
С меня потоком льется вода, я дрожу, но не только от холода, на самом деле вода не такая уж и ледяная, да и на улице жарко. Дрожу от его близости.
От осознания того, что мое прошлое меня настигло. Оно тут, оно рядом.
И я понимаю, что сейчас оно безжалостно столкнется с моим настоящим.
- Малыш, что случилось? Ты упала? Родная, все в порядке?
3. Глава 3.
Смотрю на высоченного белокурого красавца, подбежавшего к нам, сглатываю, чувствуя обжигающий ком, который прокатывается по внутренностям выжигая адское клеймо.
Малыш и родная…
Все ясно, Умаров, а ты как хотел? Чтобы такая девочка четыре года тебя ждала, и слезки утирала?
Чёрт… Малыш… Родная.
Перед глазами мгновенно алая пелена. Словно я снова слеп. И шум в ушах и все крутится вокруг как будто я на какой-то безумной карусели.
Отшатываюсь, стараясь удержать равновесие.
Воробушек смотрит испуганно, впрочем, она уже и не Воробушек, скорее… лебедь белая, роскошная, даже такая дрожащая от холода, облепленная мокрой тканью халатика.
- Надюш, что с тобой?
- Все хорошо. Ник брызгался, я случайно оступилась, упала в бассейн. Мне помогли выбраться из воды.
- Иди ко мне, детка. Надо это снять.
Он присаживается к ней, трогает ее руками, помогая избавиться от промокшей одежды, заворачивает в полотенце.
- Все хорошо? Голова не кружится? Не тошнит?
- Нет, нет… все… хорошо.
Кружится голова? Тошнит? Это…
Чёрт, это значит, что она… она в положении? По ее фигурке этого точно не скажешь, но.
Спутник Нади, этот высоченный хлыщ поворачивается ко мне.
- Спасибо, что помогли, мы у вас в долгу.
Да уж… ты еще не знаешь, в каком долгу! Чёрт. Хочется сбежать, уйти, не видеть. Забыть просто все, что случилось.
Словно мне приснился один из моих снов.
Да, да, мне часто стали сниться сны о том, как я встречаю Воробушка. Только вот в этих снах нет никакого парня, который называет ее милой.
- Ма! Сла! Я плыву! Сатри!
Мы все трое разом вспоминаем о малыше, плавающем в бассейне. Он там уже не один, с ним девочка лет семи, барахтаются рядом у лестницы, там, где помельче.
- Круто, чемпион! Не замерз? Сейчас я к тебе иду! – этот хренов викинг машет мальчишке. Мальчишке, который может быть моим сыном. Или нет?
Надя была в положении, когда сбежала, вернее… когда я ее прогнал. Она была беременна. Если бы она родила, то нашему сыну было бы сейчас чуть больше трех лет.
