Мы, Николай II. Годы 1897 – 1913 - страница 12

Что меня особенно волновало, это качество и возможности нашей корабельной артиллерии. Есть такое понятие на флоте – бортовой залп (суммарный вес выпущенных снарядов за единицу времени). Так вот, у японцев этот показатель был 12418 кг., против наших 9111 кг. Существовала и качественная разница в снарядах, использовавшихся русским и японским флотами – содержание взрывчатых веществ в русских снарядах основных калибров было в 4—6 раз ниже, что объяснялось использованием японцами мелинита вместо пироксилина. Российским инженерам предстояло хорошо изучить артиллерийские установки на экспроприированных нами судах. Меня также крайне интересовали тяжёлые фугасные снаряды, открыть секрет которых и наладить массовое производство удалось довольно быстро.

А ещё я объявил Всероссийский конкурс на создание песни о бое в корейском порту Чемульпо. Бронепалубный крейсер «Варяг» и канонерка «Кореец», к моей огромной радости, остались целы и практически невредимы, но терять прекрасную песню совсем не хотелось.

Русское общество, благодаря короткой и победоносной войне переживало период необыкновенного единения. В Петербурге, а также других крупных городах империи самопроизвольно возникали невиданные уличные патриотические манифестации. Даже известная своими революционными настроениями учащаяся столичная молодёжь завершила свою университетскую сходку шествием к Зимнему Дворцу с пением «Боже, Царя храни!». Оппозиционные правительству круги оказались застигнутыми этими настроениями врасплох. Собравшиеся в Москве земцы-конституционалисты приняли коллективное решение прекратить любые провозглашения конституционных требований и заявлений, а потом и вообще самостоятельно расформировались.

Что касается международных отношений – врагов своей победой мы нажили немало. И если Англия и США сразу и определённо заняли сторону Японии, то Франция и Германия пока на словах держали нейтралитет, но уже с опаской поглядывали в нашу сторону. Всё это вылилось в «сердечное согласие» между Англией и Францией, положившее начало Антанте. «Новое время» писало по этому поводу: «Почти все почувствовали веяние холода в атмосфере франко-русских отношений». Германская пресса была разделена на два противоположных лагеря: правые газеты были на стороне России, левые – на стороне Японии. Существенное значение имела личная реакция германского императора на начало войны. Вильгельм II пометил на докладе германского посланника в Японии: «Tua res agitur! Русские защищают интересы и преобладание белой расы против возрастающего засилья жёлтой. Поэтому наши симпатии должны быть на стороне России».

Скажу честно – меня всегда передёргивало от расовых и национальных противоречий, но благосклонность немецкого родственника была приятна. На горизонте маячила вторая гроза в виде Первой Мировой войны и если уж всё менять, то почему бы не сделать союзниками бывших врагов. Но над окончательным раскладом стоило ещё поразмыслить. Надо будет учесть и историческую специфику отношений различных народов. Правительства правительствами, императоры императорами, но обычные люди зачастую следуют личным симпатиям больше, чем официальному государственному курсу. Даже во время осады Порт-Артура имели место случаи братаний японских и русских солдат.

Возможно кто-то из потенциальных читателей ждал от меня развёрнутого описания сухопутных сражений и морских баталий, но я человек светский, лично в Японию за время войны не выезжавший. А зачем? Задача руководителя грамотно делегировать полномочия, а не метаться по стране, пытаясь управлять ею в ручном режиме.