– Там проезжие проезжали. У них в телеге у кошки ихней недавно родились котятки. Одного они мне отдали. Он умненький. Уже сам язычком молочко лижет. Смотрите!
Анна, держа котенка в одной руке, другой схватила из под печки черепок от старого разбитого кувшина и попросила Анюту:
– Влей скорее молочка!
Анюта оставила свое занятие, куклу она из тряпицы мастерила, и быстро помчалась в сени, а из них в чулан и из большого толстостеного сундука с тяжелой крышкой достала крынку с молоком. В чулане всегда темно и холодно. Солнце не проникает. В прохладе сохраняются продукты долго в сундуке.
Скоро все семейство умилялось, глядя на котенка, слизывающего из черепка молочко.
По мордочке стекали капли на пол и их подобрать подошла старая кошка Глашка. Она добродушно отнеслась к появлению нового питомца.
Анна поглаживала котенка и приговаривала:
– Минка, минка…. Андрей рассмеялся:
– Латышка твоя кошка?
– Почему латышка? Ее так назвали хозяева.
– Латыши так всех котов зовут, как мы кис-кис. А ты ей теперь имя придумай. Мама предложила:
– Да пусть Минка и будет, – так и решили, – вот ведь Анна наша всегда там, где проезжие. Что тебя так тянет к переселенцам?
Анна пожала плечами:
– Интересно про другие жизни узнавать. Они, не местные эти и одеваются не так, как мы и говорят по-другому. Я вот вырасту и тоже уеду.
– Куда ж это ты уедешь, доча?
– А вот куда-нибудь. Просто уеду и жизнь другую узнаю.
– Чем же тебе твоя жизнь не нравится?
– Очень нравится, но вот, нравится же кому-то другая, его жизнь, а какая она?
– Чудная ты, – проговорила Фрося, – слушать тебя интересно.
Андрей молчал. Понимал, что не сможет удержать на одном месте свою большую семью. Это и печалило и радовало. Может и неплохо, что разбредется родня по разным городам и весям? Только здесь-то все обустроено и обжито для чего? Неужели пропадет труд такой великий?
– Знаешь, – словно услышав мысли своего мужа, проговорила Светмой, – родная земля тянет к себе материнским призывом. Вернутся кто раньше кто позже. А может, кто и вообще не захочет с места двигаться. А только если кто и не захочет возвращаться, а в новых местах обживется, так лишь бы жили хорошо да счастливо. Что нам еще нужно?
В дом вбежали Егор и Иван. Они горячо спорили после игры в ножички, кто из них жульничал.
– Мальцы! – крикнула мама, – возьмите корзину поширше, да насобирайте щавеля. Щей наварю.
Мальчики перестали спорить и очень неохотно направились в сени за корзиной. Никто не любил щавель собирать. Мелкий, в траве прячется весь. А собрать нужно чисто, чтобы маме перебирать не приходилось.
– Ну, что там лен наш? – спросил отец.
– Цветет во всю, – ответила Фрося.
Цветет лен две недели. Когда коробочки потемнеют, начинали лен теребить и брать. Не косить, не срезать, а именно брать, то есть, с корнем выдергивать. Брать нужно, когда семя летит. Торопиться необходимо, чтобы семя не утекло и сам лен не перестоялся, иначе волокно потеряет гибкость. Снопы ставили в бабки и сушили. Высохший лен на лошадях везли на ток, то есть, расчищенное место. Там его обмолачивали. Семена сортировали: на посев и на масло. После обмолота снопы везли на реку и неделю, прижатые стебли ко дну, вымачивались. Потом снова на стиле равномерно расстилали и ждали, когда льноволокно будет хорошо отделяться от косты, это ненужная часть стебля. После просушки весь процесс сводился к отделению косты от волокна.
