– Это безнадежно, мой друг, – похлопав Котиса по спине и подмигнув остальным.
Но Котис, пожав плечами, ответил:
– Этот человек все еще жив, и если он жив, то моя работа – сохранить ему жизнь. Врач из Кедаки указал, что в другом месте нужно вправлять кости, лечить шоковые состояния и зашивать рваные раны, но Котис и слышать об этом не хотел.
Этот случай заинтриговал его. Этот человек должен был быть мертв, но все еще был жив. Кроме того, он был кедаки, не так ли? А кедаки очень мало заботились о смерти. Поэтому, радостно сказал себе доктор Котис, он сможет применить свои новые теории возрождения кожи на раненых кедаки. Но ему нужно было поторопиться, потому что потеря половины эпидермиса обычно приводила к летальному исходу, а этот кедаки потерял его полностью из-за ожогов первой или второй степени. Да ведь нигде не было видно даже слегка фиолетового оттенка кожи....
Если бы он умер во время лечения? Котис пожал плечами. Никакие методы лечения не могли его спасти. И все же на большинстве цивилизованных планет ответ был бы отрицательным. Но на Кедаки? На Кедаки все было по-другому. Улыбающийся и нетерпеливый, Котис отдал приказ, по которому умирающего доставили в больницу рядом со станцией скорой помощи. Из местных больниц Кедаки, конечно, не было ни одной. Твердо веря в метемпсихоз, кедаки не тратили время и силы на поддержание жизни умирающих людей. Раненые, да: но раненых можно было лечить, как того требовала ситуация, в пунктах оказания помощи, подобных тому, который был создан после землетрясения в Джанкшен-Сити.
Больница, в которую доктор Котис отвез своего пациента, была арктурианской больницей в Джанкшен-Сити, учреждение, необходимое из-за того, что многие граждане Арктуриана жили на Кедаке, особенно в Джанкшен-Сити, который был не только местным, но и межпланетным торговым центром.
Пока пациента готовили, Котис думал:
– Вы не можете пересадить кожу человеку, у которого не осталось кожи. Ибо единственный эффективный трансплантат – это собственный эпидермис человека или его идентичного близнеца, если таковой существует. Тогда почему бы не поставить совершенно новую кожную ткань? – счастливо подумал арктурианин, полностью погруженный в свою научную отстраненность. – Непостоянный, конечно. Но это не имело значения. Это сохранит пациенту жизнь и будет стимулировать рост новой кожи до того, как она отслоится. Скажем, месяц. Один чертов месяц. Новая кожа будет идентична искусственной коже, а не бывшему эпидермису пациента, но это не имело значения. Жаль, что у меня даже нет фотографии, по которой можно было бы судить, – подумал арктурианин. – Возможно, там есть родинка или какой-то другой дефект, который он по глупости захотел бы воспроизвести. Ну, не важно. По крайней мере, слабую фиолетовую пигментацию кедаки сделать легко, да, очень легко. Арктурианин с его ярко-оранжевой кожей стал бы чем-то другим, – признал Котис, – или землянин с едва заметными оттенками бледного загара. Но это может произойти позже. На данный момент было бы достаточно спасти эту единственную жизнь с помощью революционной разработки в области восстановления кожи.
– Пациент готов, доктор, – сказала оранжевая арктурианская медсестра.
– Все еще жив?
– На данный момент, да.
– Ты даешь ему....
– Боюсь, всего несколько минут.
– Тогда нам нужно поторопиться, – сказал Котис и бросился в операционную.
