В результате достигается предельно возможная атомизация общества, и любое несогласие с политикой тоталитарного государства [и с тоталитарной идеей] либо раскол между индивидом и обществом сразу же ставит индивида вне закона. Единственной положительной чертой становится безусловная и неизменная преданность Движению со стороны каждого его члена»
Итак, через ОПД атомизированного общества достигается эффект «слияния с властью» (власть доноса), несмотря на абсолютную отстраненность людей от нее, и как результат-«народ не безмолвствует, как в феодальных государствах прошлого, – нет, народ поет, кричит «ура» и рукоплещет казням. "[5].
И сам им способствует, добавим.
Теперь несколько слов о том, что такое тоталитарная идея. Тоталитарная идея заключает в себе основной ценностный критерий организации тоталитарного общества; именно тоталитарной идеей отличаются различные формы тоталитаризма.
В зависимости от основного ценностного критерия можно выделить три формы тоталитаризма.
Правой форме соответствует национальный критерий (фашистские режимы Гитлера, Муссолини и др.).
Левой форме – классовый (социальный) критерий (сталинизм).
Религиозной форме-религиозный критерий организации общества (исламский фундаментализм в Иране периода Хомейни).
В то же время, пожалуй, это различие между формами все-таки не является принципиальным; по глубинной сути своей все тоталитарные режимы очень близки.
Сейчас совесть против насилия, но нам свято продолжают втирать в голову то, что нужно только государству и в итоге никто не понимает, что вообще тут происходит. Примером рассмотрим ситуацию. 39-летний житель Ньютона, возглавляющий отдел славянских и восточных языков Бостонского колледжа, вырос в Москве, в которой он был свидетелем ужасов тоталитарного государства.
Его отец, Давид Шраер-Петров, медик и писатель, разозлил советский режим тем, что писал об антисемитизме. Его семья входила в число отказников – диссидентов, главным образом евреев – которым было отказано в разрешении эмигрировать.
Шраер редактировал новую книгу своего отца, «Осень в Ялте: Роман и три рассказа». В книге описываются события, происходившие на протяжении 60 лет на территории от Сибири до Новой Англии.
Жизнь самого Шраера похожа на рассказ о России. Он вспоминает, как в 1985 году сопровождал свою мать, которая хотела передать корреспонденту газеты «New York Times» письмо с открытым обращением к западным писателям, политикам и дипломатам, написанное его отцом.
«После того, как мы передали письмо, одетые в штатское офицеры КГБ начали нас преследовать. Это было похоже на кино о Джеймсе Бонде, с той лишь разницей, что это было не кино», – говорит Шраер.
Они смогли улизнуть от преследователей, уехав на такси к своему огромному многоквартирному дому. Позднее Шраер стал подозревать, что агенты хотели только запугать их.
Двумя годами позднее их семье сообщили, что они могут уехать. Перед тем, как они сложили все свои вещи в пять чемоданов и уехали в Провиденс, у них взял интервью ведущий телеканала CBS Дон Разер (Dan Rather) для серии программ «Семь дней в мае» о начале реформ в Советском Союзе.
Шраер вспоминает, что в начале 1980-х годов, когда он учился в школе, их учитель заявил перед всем классом, что евреи плохие – что они шпионы и что им нельзя доверять.
«Вы можете себе представить? Я должен был сидеть тихо и ничего не говорить. Я знал, что если я скажу хоть слово, то моих родителей отправят в тюрьму», – рассказал Шраер.
