– Мята? – Элис кивнула. – Костра всегда оставляет этот сбор для новичков.
– Всем так плохо по… прибытии?
– Нет, что ты. Чаще бывает хуже – ты отлично справляешься. Многие из нас годами видят такие кошмары, что никакой чай не успокаивает.
– Но почему? Да, это тяжело, и страшно, и больно… Но что должно сниться, чтобы спустя годы так реагировать?
– У всех свои кошмары, Элис. Кто-то был слишком привязан к прошлой жизни, кто-то так и не научился жить новой… А у других за плечами такое прошлое, что кошмары – самое малое из возможных наказаний.
– А кто здесь наказывает?
– Совесть. Как бы банально это ни звучало, но это наш самый жестокий каратель. И еще, конечно, память.
– А что снится тебе? – Элис хотела извиниться за бестактность, но Ветер без малейших колебаний ответил:
– Небо.
Одно маленькое слово – а в нем собралось столько боли, что Элис захотелось убежать из этой кухни куда-нибудь на край земли, лишь бы не видеть этих подрагивающих опущенных век, внезапно заострившихся еще больше скул и часто поднимающейся грудной клетки. Ветер беззвучно шевелил губами и как-то неосознанно сжимал кулон, висящий на тонкой серебряной цепочке. Когда он опустил руку, Элис увидела, что это было маленькое резное облако, сделанное тоже из серебра.
– Для поднебесного нет ничего дороже неба, Элис.
– Поднебесного?
– Не думаю, что моя история – это то, что тебе нужно в первую ночь. Она печальна, как и все в этом мире.
– Любая история будет лучше, чем попытка не вспоминать и не плакать, тебе так не кажется? Тем более я очень хочу услышать твою, узнать о том, как живут в других мирах – не таком, как жила я.
– Тогда я, пожалуй, тоже не откажусь от чая. – Он легко поднялся на ноги и включил чайник. Глядя на его движения, Элис чувствовала себя неповоротливой и неуклюжей. Если бы этого мужчину звали как-то по-другому, ему стоило бы дать прозвище, потому что он действительно был воплощением ветра: сильный и ловкий, успокаивающий и чарующий. Словно невесомый, он передвигался по кухне, переступая бесшумно и грациозно.
Ветер взял в руки широкую белую чашку и уселся по-турецки на пол рядом с Элис. Пар маленьким беззаботным облачком поднимался над чаем, пока голос нового соседа уносил девушку куда-то далеко-далеко, в другую реальность…
– Мой мир прекрасен и таинственен, Элис. Все в нем подчинено Стихиям – они дают нам жизнь, они окружают нас повсюду, а мы служим им верно и преданно. В наших морях и океанах живут Водные – они гибки и легки, они могут дышать под водой и не прятать глаз от ее соли. Они знают язык рыб и дельфинов, они направляют течения и берегут воду для мира. Земляные служат Земле: в лесах и на полях, на равнинах и в горах. У них очень крепкие ноги и руки, а кожа не боится царапин и трещин. Огнеры поклоняются Солнцу и умеют управлять огнем. Если бы ты только видела искры, летящие по смуглой коже, срывающиеся с пальцев и наполняющие воздух треском самой Жизни… Огнеры очень красивы – они стройны и изящны, словно языки костра, их волосы цвета пламени длинны и мягки, взгляд – лукавый и острый, ведь огонь может и обжечь. Сколько стихийных сгорело в пламени их страсти…
Ветер погрузился в воспоминания целиком, словно нырнул в глубокую воду, что сомкнулась над его макушкой. Он не замечал завороженного взгляда Элис, которая чувствовала его голос кожей, словно легкое дуновение настоящего ветра, от которого кружилась голова и хотелось остаться на месте навсегда.
