– Ума не приложу, откуда берутся сплетни, – продолжал Джим Донелл. Вероятно, придет день, когда Джим Донелл умрет. Вероятно, внутри Джима уже зреет гниль, которая его убьет. – Ты слышала, чтобы в нашей деревне кто-нибудь распускал сплетни просто так? – спросил он у Стеллы.
– Оставь ее в покое, Джим, – сказала Стелла.
Дядя Джулиан был уже немолод. И он умирал. Как ни прискорбно, он умирал наяву, в отличие от Джима Донелла, Стеллы или всех прочих. Бедный старый дядя Джулиан умирал, и я решила твердо взять себе за правило быть с ним ласковее. У нас будет пикник на лужайке. Констанс принесет его шаль и набросит ему на плечи. А я буду валяться на траве.
– Я никого не трогаю. Правда, Стел? Никого. Я просто хочу узнать у мисс Мэри-Кэтрин Блэквуд, отчего все в городе твердят, будто она и ее старшая сестрица собираются вскоре нас покинуть. Уехать. Чтобы поселиться где-то в другом месте. – Он помешивал свой кофе. Краем глаза я видела, как крутится его ложечка. Круг, еще круг и еще один; мне захотелось смеяться. Было нечто исключительно глупое в том, как вертелась ложечка Джима, пока сам он продолжал говорить. Интересно, заткнется ли он, если я протяну руку и схвачу его дурацкую ложечку? Весьма вероятно, рассудила я, весьма вероятно, что он выплеснет свой кофе мне в лицо.
– Уезжаете куда подальше, – уныло бубнил он.
– Оставь, – сказала Стелла.
Отныне, когда дядя Джулиан затеет рассказывать одну из своих историй, я буду слушать очень внимательно. Я уже несу домой арахисовое печенье, и это хорошо.
– И вот тут я ужасно расстроился, – сказал Джим Донелл. – Подумать только, мы потеряем одно из старейших семейств города! Действительно, печально. – Он крутанулся на своем стуле, потому что в дверях появился еще кто-то; а я смотрела на свои руки, лежащие на коленях. Разумеется, я не повернулась, чтобы взглянуть, кого там принесло, но Джим произнес – «Джо», и я поняла, что это Данхэм, плотник.
– Джо, слыхал что-нибудь подобное? Вся деревня только и судачит, будто Блэквуды уезжают, но вот тут сидит мисс Мэри-Кэтрин Блэквуд, которая утверждает, что ничего подобного нету.
Последовала небольшая пауза. Я знала, что Джо хмурится, глядя то на Джима, то на Стеллу, то на меня; обдумывает то, что услышал, взвешивает каждое слово и прикидывает, что бы все это означало.
– Вот как? – сказал он наконец.
– Послушайте, вы, оба, – начала Стелла, но Джим Донелл продолжал говорить, сидя ко мне спиной и вытянув ноги так, что я не могла встать и выйти на улицу.
– Только нынешним утром я говорил нашим жителям, как это плохо, когда уезжают старые семьи. Хотя ты можешь справедливо заметить, что целая куча Блэквудов уже убралась куда-то. – Он засмеялся и хлопнул ладонью по стойке. – Убралась! – повторил он. – Деревня теряет свой стиль, когда уходят такие примечательные люди. Можно подумать, – медленно произнес он, – что мы их отсюда выжили.
– Так и есть, – сказал Данхэм и расхохотался.
– Подумать только, как они живут в своем прекрасном старинном поместье, с забором, собственной дорожкой и прочими стильными штуковинами! – Джим всегда говорил и говорил до тех пор, пока не выбьется из сил. Уж если Джиму Донеллу было, что сказать, он повторял это раз за разом и на все лады. Наверное, потому, что у него было очень мало мыслей, вот и приходилось выжимать все, до последней капли. Кроме того, он полагал, что будет смешнее, если несколько раз повторить; я знала, что он может продолжать в том же духе, пока не убедится, что его больше никто не слушает. И я дала себе зарок: никогда не думай одну мысль дважды. Мои руки спокойно лежали на коленях. Я живу на Луне, твердила я себе. У меня хорошенький домик на Луне, где я живу одна.
